Очень хотелось солнца

Собаки, свесив набок языки, набегавшись за палочкой, мячиком или бабочками, налакавшись воды из маленького озерца или наевшись снегу, валялись рядом, а она, растянувшись на толстенном поваленном дереве, с наслаждением вдыхала запахи луга и леса… запахи глубокого, всеобъемлющего, незыблемого, какого-то вселенского покоя, перед которым все ее заботы и проблемы уже казались не такими страшными, вполне преодолимыми, как-нибудь решаемыми… Словом, на эти прогулки по выходным она ходила в лес, как в храм. И этот храм возвращал ей силы и исцелял душу, реанимировал угасающее желание жить.

Но так было только в очень-очень редкие выходные.

Чаще же всего, как сегодня, у нее оставались какие-нибудь двадцать-тридцать минут перед работой пробежать по главной аллее или краю леса. Такие прогулки доставляли ей мученье, ибо только дразнили возможностью, не оставляя времени на «оттаивание души»…

Время отчетливо поджимало. Пулей вылетая из подъезда за рвущимся Феликсом и таща не поспевающую за ними неторопливую, обстоятельную толстушку Линду, она с раздражением подумала, что не хочет себя дразнить и в лес не пойдет. Выходных, когда можно было потратить хоть какое-то время на себя, у нее не было давно, и общая осатанелость накопилась настолько, что… бог с ним… Не об этом надо сейчас думать. Быстро пробежать по краю – и домой, чтобы схватить сумку – и на остановку.

Вдруг, когда они достигли уже середины улочки, Феликс встал как вкопанный. Секундное замешательство, и пока она пыталась затормозить, пес как-то хитро крутанул головой и вывернулся из ошейника.

– Феликс!

Увы!

Крепко завернув свой тугой пушистый бублик, счастливый «партизан» совершил хитроумный скачок вбок, увернувшись от пытавшейся схватить его хозяйской руки, и, стремительно набирая скорость, помчался к лесу. В несколько секунд он покрыл расстояние длиной в соседскую «сталинку» и исчез за ее углом.

– Феликс!

В этот момент оттуда на бешеной скорости вылетел зеленый затрапезный «жигуль».

Она не видела и не слышала удара, она его почувствовала. Ее словно садануло в самое сердце, и оно на одну секунду, нет, даже на долю секунды замерло. Задыхаясь и таща на поводке упорно тормозящую Линду, она рванулась к соседскому углу.

Но там все было тихо и безмятежно. Ни раненой собаки, ни следов крови… Ни прохожих, у кого можно было бы что-то спросить.

– Феликс! Феликс!

Пыхтящая Линда опустила свой тяжелый зад на асфальт и виновато завиляла хвостом: после такой пробежки ей требовался отдых.

– Феликс! Феликс!

Примотав поводок Линды к фонарному столбу, она заметалась у дома. Если собаку сбила машина, то где-то сейчас в кустах, тянущихся вдоль него, лежит, истекая кровью, ее тело. Пробежала по одной стороне, заглядывая под каждый куст, затем по другой. Тщательно обследовала газон перед школьным забором.

Никого. Ничего.

– Феликс!

Тишина и безмолвие окон соседних домов и школы. Безмолвие строгих сосен, начинавшихся от самой ограды по другую сторону улочки.

Она вернулась к Линде, отвязала поводок. На прогулку оставалось не более десяти минут.

– Пойдем, Линдочка. Только скорее.

Если его не сбила машина, значит, сейчас этот поганец «вышивает» по лесу. И, судя по тому, что еще не прошло и пяти минут, он не успел далеко убежать. Значит, есть шанс попытаться его нагнать и поймать.

– Линда, бегом!

Линда смущенно замигала: при всем желании бегом она не могла.

Но ей пришлось пошевелиться – не оставаться же снова привязанной к столбу, пока хозяйка бегает по лесу.

Время, отведенное на прогулку, неумолимо истекало. И уже совсем пора перестать мучить несчастную Линду, нестись домой, хватать сумку и мчаться на троллейбус. Но на сердце было холодно: почему-то не оставляла уверенность, что Феликса сбил этот проклятый зеленый «жигуль». И что сейчас в состоянии шока пес залег где-то в лесу, и если его не найти, то до вечера он просто истечет кровью… Или без ошейника попадет в собачий отлов…

– Феликс! Феликс! Феликс!

Бесполезно. Поиски и так заняли лишние пятнадцать минут, она уже сильно опаздывала на лекции и надеяться можно было только на то, что ей нигде не придется ждать транспорта (что было сущей фантастикой!) – он подойдет сразу, сократив ей время опоздания.

Захлебнувшись от бега по лестнице на третий этаж, с окончательно уставшей Линдой на руках она ворвалась в квартиру. Сын возился в прихожей, зашнуровывая кроссовки.

– Веня! Феликс убежал!

– И что? – философски изрек сын, перебросив рюкзак с плеча на плечо и пересаживаясь с одной ноги на другую, чтоб зашнуровать второй кроссовок.

– Ну как что? Он вынул голову из ошейника! Он же попадет в отлов!

– Мать… прекрати истерику. – Сын поднялся и свысока своего немаленького роста покровительственно похлопал Анну по плечу. – Он что, убегает первый раз? К вечеру придет.

– Веня! – Она все никак не могла отдышаться – то ли от бега по лестнице, то ли от не только не покидающего ее, но и все больше нарастающего волнения. – Веня! Его сбила машина!

Сын на секунду сосредоточился.

– Так если его сбила машина, где он? Почему ты его не принесла?