Очень откровенно

– Все возможно, но надо действовать осторожно. Ты, – Олег поворачивается к Данилу, – будешь сидеть здесь безвылазно. Когда нас нет, не включать свет и не греметь, сидеть в углу и не отсвечивать. Официально мы снимаем дом, потому что находиться в отеле Алёне-Алине не по себе. Попробуем достать копию записи и еще раз наведаться в клуб. Но надо помнить, что времени мало. Алёна должна вернуться в Россию до того, как здесь выяснится, что она прилетела по поддельным документам. На все запросы и обмены уйдет пара недель, но нам лучше уложиться в одну. И надо думать, как вывезти тебя из страны, если вдруг доказать ничего не получится. Я бы на твоем месте позвонил отцу.

Эта идея не нравится Никольскому. Он кривится, но нехотя достает смартфон и уходит в гостиную. Полагаю, звонить.

– Я надеюсь, он догадался добыть чистый телефон и симку? – спрашиваю я.

– Хочется верить. Я уже в этом мире ничего не понимаю.

Наконец ароматная горячая паста с мидиями в сливочном соусе готова. Я раскладываю ее по тарелкам, быстро режу простенький салат и разливаю вино по двум бокалам – Олег отказывается пить. Мы располагаемся за высоким кухонным столом и едим в полном молчании. Никольский набрасывается на еду так, что мне становится его жалко. Кажется, здесь, без доступа к ресторанам и доставкам, он питался исключительно сухим кормом.

Я испытываю странное умиление, глядя на то, с каким аппетитом и жадностью он уплетает мою кулинарию. Но получилось довольно неплохо. Практически луч света в царстве полной безнадеги.

От вина кружится голова и, хоть я проспала практически весь день, клонит в сон. Доев мы перемещаемся в гостиную, оставляя Олега загружать посудомойку. Я с наслаждением откидываюсь на спинку дивана и вытягиваю ноги.

– Он хороший друг.

– Да, – кивает Данил. – Я на это рассчитывал.

– Я хочу задать очень нетактичный вопрос.

– Нет, между нами совсем ничего нет, – усмехается он.

– Оно само собой приходит в голову…

– Понимаю, но нет. Ни у кого из нас нет тяги к своему полу. А вот типаж девушек явно один. Если быть честным, мне следовало догадаться, что ты не Алина. Но я предпочитал делать вид, что во всем виновата твоя амнезия. Хотя и до амнезии звоночков было много. Я боялся, что ты уйдешь. Думал, что мы оба делаем вид, будто ничего не было.

– Если бы я не получила по голове, все было бы проще. Я бы, может, смогла объяснить, что здесь делаю и для чего устроила взрыв.

– Вот что, – говорит Олег, когда возвращается, – я предлагаю завершить на сегодня все мыслительные процессы и отдохнуть. Завтра будем строить новые теории. Алёна, не найдешь какой-нибудь позитивный фильм? Без убийств и расследований, я сыт по горло загадками.

Максимально странный вечер. Мы сидим на диване, делая вид, будто всецело поглощены фильмом. Но спроси кто, я даже не смогу пересказать сюжет. Не думать о расследовании получается с переменным успехом.

Рука Олега лежит у меня на плече. От него веет теплом и спокойствием.

Когда рука Данила вдруг ложится на мое колено, я вздрагиваю. Он тут же отдергивает руку.

– Прости. Привычка.

– Все нормально.

– Ой, да хватит вам, – морщится Долгих. – Два подростка на первом свидании. Хочешь утешать несправедливо обвиненного – вперед. Только не громко, я смотрю.

– А как же ничего не чувствовать и все такое? – спрашиваю я. – И то, что я не шлюха? Мы же к такому выводу пришли.

Пытаюсь делать равнодушный вид, но сердце уже колотится, то ли в страхе, то ли в предвкушении.

– Мы пришли к выводу, что тебе не нужно ломать себя, чтобы отрабатывать контракт. Ты ничего нам не должна и можешь слать любые предложения, которые тебе не нравятся. Ну а секс по велению души – в любое время.

Он добавляет, предупреждая новые вопросы:

– Мое отношение к тебе не изменится. Я специфичный человек, Алёна, и со мной непросто. В том числе в постели. Чем дольше ты сейчас на меня смотришь, тем более четкими и более специфичными становятся мои желания. Так что лучше я буду смотреть кино. Намек ясен?

– Вполне, – хмыкает Никольский, притягивая меня к себе и увлекая в поцелуй.

Я расслабляюсь. Во мне говорят вино и пережитый стресс. И странное чувство по отношению к Никольскому. Смесь жалости и злости на него. Жалости, потому что он точно не заслуживает все, что на него свалилось. А злости, потому что кажется, будто сейчас он целует не меня, а Алину.

Он стаскивает с меня рубашку, не прерывая поцелуя, а потом укладывает на диван, прямо на колени Олега. Кровь приливает к щекам, но я уже возбуждена и не способна остановиться. Потом я наверняка пожалею, но сейчас это еще одна монета в копилку чувственных впечатлений.

Особой остроты добавляет то, что сейчас они видят меня. Не Алину, а другую девушку, которая не помнит ничего о себе, но знает, что эти двое мужчин способны подарить нереальное наслаждение.