Очень откровенно

– Ну вот, теперь придется тебя отпустить. Ты серьезно? Мне плевать, на что вы спишете Алину. Пока будут разбираться, я уже свалю. Десять лямов, которые я у нее отжал, не так уж много, но хватит, чтобы получить новые документы и залечь на дно. Я бы так и сделал, если бы не ты… сначала я и впрямь подумал, что сучка выжила. Даже травма головы сходилась. Близняшка… как иронично! Две сестрички-шлюшки, обе не брезгуют групповушкой. Туда вам обеим и дорога, жаль, нельзя отправить следом за вами отчима…

– Ну почему же нельзя? – раздается холодный, полный сдерживаемой ярости, голос Олега. – Попробуй, отправь.

{– А можно мне покапризничать? – спрашиваю я, стараясь не думать, какие ощущения рождают неторопливые откровенные ласки Олега.

– А это разве не твое любимое занятие?

В такие моменты особенно сложно притворяться сестрой. Когда сил едва хватает на то, чтобы дышать, нужно еще помнить об образе. Порой кажется, я уже не отличаю игру от реальности и не хочу, чтобы она заканчивалась. А порой вою от тоски, потому что чужая жизнь оказывается мне не по плечу.

Очень сложно. Очень страшно.

Очень откровенно.

– А по-моему, я была хорошей девочкой все это время.

Он смотрит своими колдовскими глазами, в которых я тону. Они подернуты дымкой возбуждения, и я впервые в жизни чувствую эйфорию от власти над мужчиной.

С Никольским такого нет. С ним я помню, для чего весь этот спектакль.

– А платят тебе, чтобы ты была плохой.

Он входит в меня, распаляя и без того пылающий внутри огонь.

– И что ты хочешь?

– Хочу в тот отель, где мы были в прошлый раз. Хотя бы на пару дней… очень понравился.

– Нет, – отрезает Олег.

Он сжимает мои волосы и тянет, заставляя выгнуться. Языком обводит затвердевший сосок.

– Почему?!

– Потому что я так сказал. У нас другой маршрут. Ты здесь не для того, чтобы выбирать места для отдыха.

Бесит, что я чувствую обиду от этих слов. Бесит в принципе тот факт, что равнодушие Олега, то, как он смотрит на меня – на Алину, игрушку, которая получает деньги за то, чтобы ему было хорошо. Для меня удовольствие в постели с ним – половина вселенной, а для него мое удовольствие лишь дополнение к своему.

Мне нужно попасть в отель.

Возможно, получится через Никольского, но если нет…

Хорошо, что я выбрала именно эту профессию. Появляется столько специфичных знаний, которые можно использовать в своих интересах…}

Я должна взять себя в руки и помочь Олегу, но очень сложно вернуться в реальность, когда голова раскалывается на тысячи кусков от вернувшихся воспоминаний. Машина опасно балансирует на самом краю пропасти, одно неловкое движение – и я покачусь вниз, неизбежно в итоге разбившись о камни. Дрожащей рукой я отстегиваю ремень и успеваю вылезти буквально за пару секунд до того, как с жутким грохотом и скрипом, пикап скатывается вниз. Некоторое время, там, где склон пологий, он юзом едет по влажным камням, а потом срывается в пропасть. От взрыва двигателя закладывает уши, а волной меня откидывает на Никольского, без сознания лежащего на земле.

Кое-как поднявшись, я вижу, как Олег несколькими ударами укладывает пасынка на асфальт. Меня выворачивает наизнанку, но, кажется, это просто последствия прошлых ударов и вернувшейся памяти.

Прежде, чем подскочить ко мне, Олег связывает Рому, как индейку перед подачей в духовку. В другой раз я бы непременно посмеялась, но сейчас я слишком ошеломлена. Вокруг словно один из тех снов, когда двигаешься будто в густом сиропе и с трудом смотришь по сторонам. Я пытаюсь нащупать пульс у Данила, но это бессмысленное занятие.

К счастью, рядом на колени опускается Олег.

Он вообще не способен терять свое хладнокровие. Четкими, отточенными движениями он проверяет пульс и осматривает Никольского.

– Надо скорую. Но жить будет. Даже дурачком не останется, ведь тупее быть сложно. Какого хрена вы вылезли из дома?!

– Хотели предупредить тебя, что Алину убил Роман, – выдыхаю я. – Может, и хорошо, что вылезли. Он бы его поджег, мне кажется.

– Как ты? Нормально? Что болит?

– Голова. И грудь, от ремня. Все в порядке.

– Выдыхай. Все. Полиция и скорая едут.

Он обнимает меня, кутая в свою куртку, окружая знакомым запахом, прочно ассоциирующимся с безопасностью. Все наваливается сразу, резко и невыносимо больно.

Я люблю его. Влюбилась, когда только увидела в аэропорту. И ненавидела сестру за то, что он видел во мне ее. Себя за то, что готова на все, что он предложит, только бы продлить агонию и пожить еще немного чужой жизнью.

А еще моя сестра мертва. Не просто сестра, точная копия, близняшка, связь с которой невозможно разорвать мелкими склоками и завистью. Алинка, моя младшая сестренка, родившаяся на целых две минуты позже, ушла, не дождавшись меня.

Я знаю – пусть наука тысячу раз опровергнет такую возможность – что она чувствовала, в последний раз видя свет, пробивающийся через толщу воды. Я не могу дышать, сейчас, посреди дороги, в объятиях Олега, точно так же, как она тогда.

– Дыши… – говорит он. – Дыши.

Осторожно, боясь, что как и во сне, в легкие хлынет ледяная вода, я делаю крошечный вдох, от которого кружится голова.