Очень откровенно

А потом вою от бессилия и страшной тоски. Из сердца вырвали кусок – и там навсегда останется безобразная дыра, напоминающая о том, что когда-то нас было двое.

Глава одиннадцатая

– Мисс Долгих, вы меня слышите?

В этой фразе что-то не так.

Не могу понять что. Уверена, что зовут именно меня, но как-то… неправильно? Не так.

Зовут несколько раз. Сначала тьма не спешит меня отпускать, но постепенно слабеет.

– Мисс Долгих?

С трудом – кажется, проходит целая вечность – я открываю глаза. Морщусь от света фонарика и отворачиваю голову.

– Мисс Долгих?

Губы пересохли, я не могу ответить. Медсестра дает мне попить, и становится чуть легче. Во всяком случае, я осознаю, что со мной говорят на английском. И что именно не так в вопросе.

– Я не Долгих…

– Алёна?

– Алёна Аксенова.

– Простите, вероятно, произошла ошибка…

– Нет никакой ошибки, – слышу я еще один голос, уже знакомый. – Это я записал тебя на свою фамилию. Чтобы не доставали журналисты и блогеры.

– Спасибо, – слабо улыбаюсь я. – Какой диагноз?

– Ударилась головой. Снова. Что-нибудь помнишь?

Я морщусь от боли и не сразу понимаю, что она не физическая.

– Да, – шепотом говорю я. – Помню.

Олег терпеливо дожидается конца осмотра, и лишь когда мы остаемся одни, садится у меня в ногах. Жалюзи в палате переведены в положение «ночь», чтобы не усугублять и без того адскую головную боль. Уходя, врач оставил мне целую горсть таблеток, и я всю ее запихиваю в рот, не разбираясь. Может, хоть что-то поможет.

– Как ты? – спрашивает Олег.

– Паршиво.

На глаза наворачиваются слезы. Я стараюсь не думать об Алине, но тяжесть навалившихся враз воспоминаний никак не хочет уживаться с осознанием, что ее больше нет. Мы никогда не были близки, не ладили, ревновали. Но были двумя половинками одного целого. А теперь я осталась одна.

– Я так хотела ее найти, – тихо говорю я. – Я повредила твой корабль. Прости.

– Это всего лишь посудина. Она не сравнится с человеческими жизнями. Одна девушка мертва, двое в больнице, один в тюрьме. Потому что я не сумел воспитать сына.

– Не все зависит от тебя.

– Именно поэтому я и перестал быть хирургом. Испугался ошибок.

– Как Даня? Жив?

– Пока без сознания. Но жив.

– Я такая идиотка. Мне надо было все вам рассказать. Мы бы просто посмотрели камеры, и догадались обо всем раньше.

– Ты подозревала меня. В этих условиях ты действовала логично и, я бы сказал, ювелирно.

– Я возомнила себя крутой полицейской. Насмотрелась сериалов и полезла туда, где меня хорошенько щелкнули по носу.

– Скорее по голове, – слабо улыбается Олег. – Расскажешь, что вспомнила?

– Алина перестала выходить на связь и родители заволновались. Я знала, что она укатила с парнем в Европу и сказала им не переживать, но решила все же поискать ее. А потом случайно встретила Никольского. Он принял меня за сестру. Из разговора я поняла, что он считает, будто Алина уехала. Пробила через знакомых телефон и поняла, что она перестала выходить на связь в отеле. Решила, что ты можешь что-то скрывать и притворилась ей. Не очень успешно.

– Тебе помешала случайность. Если бы ты чуть лучше подготовилась к взрыву или не потеряла память, докопалась бы до правды гораздо раньше. Ты молодец.

– Если бы я не потеряла память, Роман бы сбежал. Когда мы встретились, он словно увидел призрака.

– Да, он утверждает, что думал, будто Алина выжила. Полагаю, врет, но версия неплохая.

– Мне надо позвонить родителям.

– Я сам. Тебе надо отдыхать. Ложись спать, я зайду позже.

Мне кажется, между нами что-то безвозвратно разбилось. Как будто он не хочет оставаться рядом дольше положенного приличиями. Как будто над нами призраком висит Алина, смерть которой безвозвратно уничтожила все шансы на что-то большее, чем секс по контракту. На то, что мне показалось, впервые в жизни у меня появилось.

– Ты ненавидишь меня? – спрашиваю я прежде, чем успеваю себя остановить.

Олег замирает у самого выхода.

– С чего ты взяла?

– Мне так показалось. Твой сын в тюрьме из-за меня. Знаю, что я даже толком не успела ничего для этого сделать, но все равно кажется, будто теперь это всегда будет между нами.

– Мой сын убил твою сестру.

Я вздрагиваю. Эта истина еще не укрепилась в сознании.

Я открываю рот, чтобы сказать все, что хочу. Что он не виноват в том, что сделал Роман. Что я тоже чувствую себя виноватой: подозревая его, устроила какой-то цирк и едва не убила нас с Даней. Что я понятия не имею, как дальше жить. Что боюсь оставаться в темной больничной палате одна. Но горло будто сдавливает невидимая рука, не позволяя мне произнести ни слова.

– Но это не все, – вдруг говорит Олег.

Я хмурюсь.

– Я нанял ему адвоката. Он будет добиваться экстрадиции.

Я несколько секунд сижу, не шевелясь, обдумываю его слова, пытаюсь откопать в мешанине эмоций подходящую.

Наконец я устало сползаю по подушке вниз, больше не способная справляться с головокружением.

– У меня никого нет. Родители за тысячи километров, а сестра мертва. Я бы многое отдала, чтобы у меня был человек, который наймет адвоката, даже если я сделаю что-то ужасное. Останься.

Олег не двигается с места.

– Пожалуйста…