Очень плохая история

— Я читала, что это такое. Я не могла просто так взять и попрощаться навсегда с мамой и папой, и они уж точно не захотели бы этого. В любом случае я не сомневалась, что эти люди каким-то образом все равно нашли бы меня. Я коротко подстриглась, покрасила волосы и сделала все, что могла, чтобы изменить свою внешность. На какое-то время я собиралась залечь на дно, может быть, уехать в Шотландию, или Ирландию, или куда-нибудь достаточно далеко, но чтобы мне не понадобился паспорт. Было бы проще просто исчезнуть на некоторое время, пока все не уляжется и обо мне не забудут. Я надеялась, что однажды, может быть через несколько лет, смогу вернуться к прежней жизни. А потом все перевернулось вверх тормашками, когда в лесу нашли тело той женщины.

— Почему решили, что это вы?

— Потому что лес рядом с ипподромом, я думаю. Может быть, я на тот момент была единственной пропавшей девушкой.

— Они должны были попытаться сопоставить митохондриальную ДНК тела с ДНК вашей матери.

— Нет смысла. Мама не могла иметь детей. Она меня удочерила, настоящую мать нельзя найти, и я понятия не имею, кто был моим отцом.

— У полиции должно было быть что-то конкретное для идентификации. Как насчет отпечатков пальцев или привлечения судебной стоматологии?

— Я не знаю, что делала полиция и почему они там решили, что это была я. Но когда они появились на пороге дома моих родителей и сказали, что им очень жаль, но они должны сообщить, что меня нашли и что я мертва, это было как подарок небес. Мама великолепна сыграла свою роль, так, во всяком случае, говорил папа. Я долго боялась, что они обнаружат свою ошибку, но мы так ничего и не услышали.

— Тело умершей должны были выдать вашим родителей. Что с ним сделали?

— Кремировали. Отец решил, что так будет лучше.

— Вы хотите сказать, что таким образом не будет возможности его выкопать и доказать, что это не вы?

Джейн, опустив глаза, внимательно рассматривала свои руки:

— Думаю, да. Та женщина мертва. Кому какое теперь дело?

Ева безнадежно покачала головой. Кто-то потерял дочь, может быть, сестру или возлюбленную, семья десять лет в неизвестности, но ясно, что для Джейн все это ничего не значит. Месть за то, что сделал с ней Шон Фаррелл, и ее собственная безопасность — вот все, что имело значение.

— Значит, когда Шон Фаррелл был обвинен, а затем признан виновным, вам или вашим родителям не пришло в голову заявить о себе? — спросила она.

— Нет. Я же сказала, на кону была моя жизнь. И в любом случае, как я уже тоже говорила, Шона нужно было посадить.

Окна так запотели изнутри, что было почти невозможно видеть, что снаружи, и это отсутствие видимости вызывало что-то вроде клаустрофобии. Даже с учетом показаний Джейн вряд ли Уэйда обвинят спустя столько времени. Это было бы слово Джейн против его слова. Он легко все опровергнет как дикие фантазии девицы, патологической лгуньи, которая скрывалась в течение десяти лет и позволила невиновному человеку попасть в тюрьму. Несмотря на все утверждения Джейн о том, что она что-то видела и слышала, не было никаких доказательств того, что Уэйд или кто-то из других мужчин действительно выполнил свои угрозы и убил Тима Майклса.

Надо будет позвонить Энди Фагану и спросить его, не значатся ли имена Уэйда или Гарри среди последних телефонных звонков Мики, но это пока все, что она могла сделать.

Она повернулась к Джейн:

— И последнее. Почему Стюарт Уэйд звонил на ваш мобильный в течение нескольких недель до вечеринки?

— А вы как думаете? — угрюмо сказала Джейн. — Все они одинаковы. Раз у них много денег, они уверены, что все им принадлежит.

— Как у него оказался номер вашего телефона?

— Наверное, кто-то из девчонок в офисе ему дал. Ему не так-то просто отказать. — Она поерзала на сиденье и повернулась к Еве. — Мне предъявят какие-то обвинения? — На ее лице отразилась сильная тревога. — Что-то серьезное?

Ева кивнула. Какой смысл лгать?

— Боюсь, да. Введение правосудия в заблуждение является серьезным преступлением и может повлечь за собой наказание в виде лишения свободы.

— О господи! — Ахнув, она закрыла рот ладонями, ее глаза расширились от ужаса. — Вы хотите сказать, что меня посадят в тюрьму? Нет, о нет! Мой бедный сыночек.

Она отвернулась и зарыдала.

— Джейн, будет лучше, если вы придете сами и признаетесь в содеянном. Очень, очень важно, чтобы вы говорили правду.

Но Джейн не слушала.

Глава 40

— Отличная работа, Ева, — сказал Джон Дюран. — Но я меньшего от вас и не ожидал.

Его лицо, как всегда, оставалось непроницаемым. И снова она задала себе вопрос: действительно ли для него так много значит невиновность Шона Фаррелла?

Они сидели по обе стороны стола, глядя друг на друга через стекло, в комнате для допросов в тюрьме Бельвю.

Его исхудалое, бледное лицо блестело от пота. Заходя в комнату, он споткнулся и упал бы, если бы его не поддержал тюремный надзиратель.