Очень смертельное оружие

жизни меньше, чем какие-то железки. У солдат воруют еду. Их выпихивают на убой, не обеспечив самым необходимым. Свои расстреливают своих, а потом ошибки командиров списываются самым наглым и беззастенчивым образом. Свои убийцы остаются безнаказанными или даже идут на повышение. Страдают лишь те, кто пытается рассказать правду и добиться справедливости. Они-то и рассматриваются как изменники родины. Во имя страны они получают пулю в спину во время очередного боя, и их называют и трусами, и предателями.

- Ты поэтому убил полковника Буркалова?

- Откуда тебе известно про полковника?

Надо же было так проколоться! И кто меня тянул за язык? Теперь Шакал точно знает, что я знаю о том, что Сергей Адасов не был убит на Сицилии. Ни один порядочный киллер на его месте не оставил бы меня после этого в живых.

- В газете прочитала, - вздохнула я.

- Ты меня обманула. Тебе известно мое настоящее имя.

- Ничего мне не известно, - помотала головой я. - Не поверишь, но я с детства страдаю провалами в памяти, особенно на имена. Даже как моего дедушку звали, не помню.

- Хватит придуриваться. Ничего я тебе не сделаю, хотя бы ради памяти Марика.

- Спасибо, - вздохнула я. - Не представляешь, насколько я ценю твое великодушие.

- Этого подонка следовало убить. Я возглавлял подразделение разведчиков корпуса. Во время выполнения боевого задания по приказу полковника Буркалова авиация прицельно расстреляла всех моих людей, а я получил тяжелое ранение. Из всех выжил только я.

- Он что, спятил? - ужаснулась я. - Зачем полковнику потребовалось расстреливать своих?

- Потому что Буркалов был пьян, как сапожник. Он просто ошибся и отдал неправильный приказ.

- Но ведь его, наверное, отдали под трибунал?

- Под трибунал? - мрачно хохотнул Адасов. - Какой, к чертовой матери, трибунал? Кто же станет подрывать престиж Советской Армии? Полковника со всем почетом проводили в отставку по состоянию здоровья, а матерям погибших направили открытки, согласно которым их сыновья героически погибли в неравном бою с душманами.

- И ты решил сам свершить правосудие?

- Я просто пытаюсь очистить этот мир от подонков.

- Судя по всему, в этом ты преуспел, - заметила я,

- Не так, как хотелось бы. Всех все равно не перестреляешь.

- В любом случае ты старался.

- Издеваешься?

- Нет. Ты делаешь то, о чем другие втайне мечтают. Могу я задать тебе один вопрос? Он мучает меня с тех пор, как я поняла, что ты выдаешь себя за твоего брата.

- Попробуй.

- Почему ты вел себя так, словно ты Марик, когда я впервые обратилась к тебе? Тебе ведь это были не нужно. Ты мог просто сказать, что я обозналась. Вы, конечно, похожи, но не слишком.

- Это действительно была жуткая глупость с моей стороны, - покачал головой Сергей. - Сам не понимаю, что на меня тогда нашло. Это произошло спонтанно. Ты застала меня врасплох. Смерть Марика полностью выбила меня из колеи. Я так и не смог прийти в себя. Брат был единственным человеком после матери, которого я по-настоящему любил.

Все эти годы, пока он думал, что я мертв, я незаметно следил за ним. У меня даже была своя агентурная сеть. Через знакомых я доставал кассеты с его песнями, его стихи. Я учил стихи наизусть и даже научился играть на гитаре, но все равно не мог петь, как Марик. Потом Марк эмигрировал в Израиль и стал сионистом. Я не мог понять, зачем ему это понадобилось, но все равно радовался его успехам.

Получив известие о смерти брата, я долго не мог в нее поверить. Иногда мне казалось, что я схожу с

ума, а иногда я сам перевоплощался в Марика. В эти моменты мне казалось, что брат жив.

Ты незаметно подошла ко мне на пляже именно в такой момент. Я повторял про себя стихотворение брата, которое ты вдруг стала цитировать. Это было роковое стечение обстоятельств. На миг мне действительно показалось, что я Марк, а ты - моя давняя подружка. Я ответил тебе так, как ответил бы он, и почти сразу пожалел об этом, но было уже поздно что-либо объяснять. У вас ведь был роман, да?

- Да, - соврала я. - Твой брат был совершенно неотразим. Он буквально сводил женщин с ума. Я больше никогда не встречала такого человека.

- Почему вы расстались?

- Так получилось. Поэты непостоянны. Но мы разошлись без ссор и остались друзьями.

- Я так и думал, - кивнул Адасов.

- Как ты оказался на Бали? Из-за бомбы Семена Тетерина?

- Отчасти. Гораздо больше меня интересует Халед Бен Нияд.

- Почему?

- Не догадываешься? Как ты думаешь, на чьи деньги была сделана бомба, подложенная в машину Марика?

- Он что, финансирует и палестинских террористов?

- Он финансирует многие террористические группы. В то же время на терроризме Халед делает еще большие деньги.

- Как?

- Ты что, совсем наивная? Ты полагаешь, что террористы - это свихнувшиеся на агрессии и насилии фанатики, которые действуют на благо своего народа?

- Вообще-то у меня складывалось такое впечатление.