Очень странная история

— Другое дело, — он резко выдохнул, потянул носом и занёс вилку над салатницей, — другое дело, интересы папского и королевского престолов… Возможно, сам испанский поход был задуман только лишь для создания подконтрольной Карлу буферной территории — в районе Пиренеев. Похоже, именно так и создавалась Испанская марка, — он вонзил вилку в очередной гриб.

«А ведь они не зря здесь всё это устроили, — вдруг осознал я. — Заморочили голову… Теперь я вообще ничего не понимаю и ни в чём не уверен. Хотя… а был ли хоть в чём-нибудь уверен „вообще“? Я вообще и про этот Ронсеваль-то ничего не знал. Тут хоть что-то…»

Профессор с аппетитом жевал грибы, а с портрета на стене на меня взирал лик Поэта:

О сколько нам открытий чудных
Готовит просвещенья дух,
И опыт — сын ошибок трудных,
И гений — парадоксов друг!

Мда… сплошные парадоксы…

— А скажите, Олег Харитонович, а ведь вы все не зря здесь появились?

— В смысле? — он перестал жевать и сглотнул. — В каком смысле? Раскусили, да? Ай-ай-ай… Раскусили. Это я виноват. Прокололся-прокололся-прокололся… — он весь съёжился, пожух, перестал светиться уверенностью, отодвинул графин с рюмкой и салатницу с грибами. — Ругаться будете?..

— Зачем ругаться? Было интересно. Только объясните весь этот… — я покрутил рукой, — маскарад.

— Видите ли… А… вы и вправду не будет ругаться?

— Сказал же: не буду, значит не буду! Ну правда, всё было интересно.

— Видите ли… Мы действительно все профессора-историки… Из разных вузов… Я вот, например, из Санкт-Петербургского государственного водного университета, Жан из Культуры и искусств, Михаил из ЛАТИ. Сегодня мы… — он замялся, — трудно живём. Это раньше профессора были ого-го-го! А сегодня… Хочется пообщаться с интересными людьми, поговорить, выпить…

— …на дармовщинку…

— Ну зачем вы так?.. Мы вполне честно отрабатываем выпивку. Если вам не понравилось, мы готовы…

— Перестаньте! И меня извините, бестолкового. Кстати, пейте, там ещё осталось же. Может, что-то дозаказать?

— Спасибо, не надо… — мотнул головой профессор, но всё же придвинул салатницу и налил себе остатки хреновухи. — А вы?

— Больше не хочу. Мне хватит.

Он пожал плечами, поднял рюмку, выпил и наколол на вилку оставшиеся грибы.

— Скажите, а как же всё-таки там было?

— Где? В Ронсевале? — он отправил грибы в рот и захрустел ими. — А никто не знает. Могут предполагать, могут измышлять, могут, подтасовывая факты, создавать стройные и изящные версии событий. Всё это будет интересно, но… не более того. Увы! Как писал в своей «Исповеди» Блаженный Августин: «…если я предложу им вопрос, правду ли говорит поэт, что Эней когда-то прибыл в Карфаген, то менее образованные скажут, что они не знают, а те, кто пообразованнее, определенно ответят, что это неправда». История — это не то, что было, история — то, что осталось. Поэтому: увы и ах! Может быть, конечно, остались какие-то записи в архивах спецслужб…

— Каких таких спецслужб? — опешил я. — Это же восьмой век!

— О-о-о, братец вы мой! Они всегда были! Жандармерия, Тайная канцелярия, Тайная полиция, а в средние века — Инквизиция, Орден иезуитов… Да чего только не было… И в восьмом веке, наверное, было что-нибудь при Римском Престоле. А как же! Бесконтрольно отпускать Карла? Недальновидно…

— Скажите, — я затушил сигарету, — а как вы меня вычислили? Своя «спецслужба»?

— Да какая там… Проще простого! Жан за вами ещё в букинистическом наблюдал. А потом, когда направились в ресторан, позвонил нам…

— …А потом кто-то из вас попросил женщину позвонить и позвать меня к телефону, чтобы сменить рассказчика?

— Это я, — профессор порозовел и виновато развёл руками.

— Женским голосом?

— Ну, мы же все можем немного изменять голоса. Извините.

— А с гардеробом?

— А с гардеробом нам повезло! — Профессор широко улыбнулся. — Не нужно было ничего разыгрывать. Там действительно какой-то гражданин всю плешь проел Михалычу, ну и мы… — На этих словах он вдруг засуетился, засобирался, защёлкал портфелем, складывая в него книгу и очки. — А знаете, я, наверное, пойду?

— Да-да, конечно… Я сейчас расплачусь и тоже… Спасибо вам! — я встал и протянул руку. Профессор крепко её сжал.

— Вам действительно всё понравилось? — робко поинтересовался он, держа меня за руку.

— Перестаньте! Конечно понравилось.

— Тогда до свидания! И спасибо за угощение! От всех спасибо! — Он выпустил мою руку, подхватил портфель, взял из угла зонтик, повернулся и пошёл к выходу: сгорбленный, старенький, в смешном мятом костюме… замечательный профессор истории, который лично слушал лекции Великого Гумилёва. Профессор. И актёр.

Я вышел на Невский, был вечер рабочего дня. Жёлтые фонари освещали грязноватую улицу, по которой неслись автомобили и текли толпы людей. До поезда оставалась ещё пара часов, и я решил прогуляться по вечернему Питеру пешком.