Очень страшно и немного стыдно

– Извините, я совсем не хотел вас пугать. Я просто увидел, как вы вышли.

– Кто вы?

– Я ни за что бы не решился вам позвонить. – Голос был детский.

– Кто вы? – повторила она, потому что не знала, что еще говорить.

Тень зашевелилась, и в свет фонаря шагнул мальчик. Встал, опустив руки вдоль щуплого тела.

– Извините. Я знаю, уже довольно поздно, но у меня не было выбора. – Он виновато улыбнулся.

– Ничего, ничего, – сказала она неискренне, запахивая плотнее халат.

Тянуло сырой прохладой. Мальчик был в шортах, в тоненьком пуловере, с сумкой через плечо, белым кулачком сжимал веревки мешка, лежащего на земле у его ног.

– Вы, должно быть, замерзли?

– Немного. Но если расслабить мышцы – не так страшно.

Она никак не могла понять, сколько ему лет.

– Где ваши родители?

– Значит, вы меня не помните. А я надеялся, что вы меня узнаете. И мне не нужно будет все вам объяснять. У меня довольно заметная внешность.

Она попыталась вспомнить, но у нее ничего не вышло.

– Где ваша мама?

– Моя мама уехала и вовремя не вернулась.

– Что значит – не вернулась?

– Она должна была меня встречать. Но не встретила. Ключей от дома у меня нет, да и все равно я не смог бы жить один – у меня нет денег, и я совершенно не умею готовить.

Он замолчал, сделал еще шаг вперед, чтобы она смогла его рассмотреть, и опять улыбнулся. У него действительно была запоминающаяся внешность. Рыжие кудрявые волосы, бледное лицо и очень светлые глаза.

Тут она поняла, что действительно видела его раньше.

– Я живу с мамой в соседнем доме уже год. Я бы ни за что вас не потревожил, но я видел, как вы вышли из дома.

– А вы пытались позвонить маме? – Она не знала, как разговаривают с детьми его возраста, и потому говорила медленно.

– Нет. У меня разрядился телефон, а зарядку я оставил дома. Я никому не могу позвонить. – Он передернулся, словно по нему пробежал несильный электрический разряд, и, опять извиняясь, улыбнулся.

Мисс Кабаз жестом пригласила его войти.

Рыжеволосой снились гномы. Они гребнями расчесывали ее длинные волосы и пели песенку про поляны, на которых ночуют сумерки. Она наклонила голову, чтобы лучше расслышать их серебряные голоса. Один из гномов дернул ее за волосы, большая прядь осталась в его маленьких ручках, и она проснулась.

За окном вода колотила по серым лужам. Поезд стоял в Лилле.

– Мы что, приехали?

– Нет, мы вот уже час здесь стоим.

Она приподнялась, мужчине рядом пришлось долго и неуклюже выкарабкиваться, выпуская ее, а его женщины опять противно хихикали в кулачки.

В кафетерии было почти пусто, кроме буфетчицы – всего двое. Она и уже пьяный мужчина с синими щеками. Он подмигивал всему, на что падал его взгляд, хватался за столы и стены и всячески старался казаться трезвым. Глядя на него, можно было подумать, что поезд все еще едет.

Она достала деньги и, покосившись на пьяного, заказала себе вина. Буфетчица хотела что-то сказать и даже открыла рот, но к ней подошел начальник, строгий мужчина в серой униформе, и заговорщицки зашептал на ухо. Переварив услышанное, буфетчица объявила рыжеволосой, что в туннеле все серьезнее, чем они раньше думали.

– Не торопитесь. Стоять будем долго, – протянула ей маленькую бутылку и стакан.

– Но мне нужно в Лондон! У меня там маленький сын. Совсем один.

– Что можно поделать, если в туннеле пожар. Будем стоять. Пока не потушат.

– Тогда я успею его догнать. – Женщина кивнула в сторону синещекого.

Буфетчица улыбнулась нервно, на своем веку она насмотрелась на пьющих.

Объявили, что двери открываться не будут – пусть курильщики на это не рассчитывают. Сколько бы ни пришлось стоять в Лилле – никто не сможет выйти на территорию Франции, так как сели на поезд все в Бельгии, а выйти должны в Великобритании.

И тут народ побежал за едой – образовалась чудовищная очередь, все быстро закончилось, но люди не разошлись, а остались терпеливо ждать неизвестно чего. И между ними терся синещекий и спрашивал, откуда они все взялись.

Женщина допила вино и пошла на свое место. По дороге объявили, что поезд, скорее всего, вернется обратно в Брюссель.

– Оставьте ваши вещи здесь. – Мисс Кабаз показала мальчику на стул у стены. – Пойдемте позвоним вашей маме, и сразу все выяснится.

Он пристроил сумку и мешок на гладкой столешнице, потом втащил в прихожую объемный чехол.

– Что это? – Ее брови исчезли под короткой челкой.

– Виолончель.

Поднялись в гостиную на один пролет.

– Но я не помню мамин номер наизусть. Он в телефоне, который разрядился.

Она все равно взяла в руки телефонную трубку, и в тишине запели звуки набора.

– Куда вы звоните?

– Сначала нужно позвонить в полицию. Заявить, что вы потерялись.

– Прошу вас, не звоните туда. Пожалуйста. Мне только шесть лет. Официально родители не имеют права оставлять детей одних, пока им не исполнится четырнадцать, и я боюсь, что полиция может доставить ей много хлопот. Я не хотел бы стать источником ее проблем. Она должна была приехать сегодня, но, видимо, опоздала на поезд.

Это был странный мальчик – он говорил так, будто читал вслух скучную книгу для взрослых. Это никак не вязалось с ее представлением о мальчиках шести лет.