Очередной советник Сталина с ноутбуком и суперсилой

Далее – штамповочный цех. Вот в нём уже всё оборудование было от меня – Прессы для выштамповки крупных деталей – таких, как детали набора фюзеляжа, мелкие прессы – для производства относительно небольших деталек, причём с ручным управлением. Вручную лист металла вставляется, и дальше с помощью штампа продавливается что нужно.

Наконец – самое технически требовательное производство – цех точной обработки. Здесь царил шум, визг и свист. Основа цеха строилась на трёх типах станков – токарный, фрезерный и сверлильный. Станки я создавал современные для меня, но стараясь найти модели устаревшие, без электроники – благо это было легко. Но всё равно, цех точной обработки напоминал операционную – станки были исключительно красивые, чистые, сверкали и блестели.

Конечно же, помимо стандартного трио станков, тут были и все прочие, и именно этот цех больше всего напоминал настоящий промышленный цех – где стоят стройными рядами самые красивые станки, за которыми должны работать люди… А в конструкции кукурузника предостаточно деталей, которые необходимо точить, фрезеровать и производить всеми прочими красивыми, но неэкономичными методами.

И всё же, на фоне того, как выглядело авиастроительное предприятие, эти цеха выглядели абсолютными франтами. Чистенько, уютно, светло, всё везде на своих местах, все станки покрашены в бело-голубые цвета, всё очень мило. Склады забиты резцами, свёрлами и прочим расходным материалом для станков – просто по самую маковку забиты.

Даже прокатный стан для изготовления алюминиевых листов. Поскольку алюминиевый сплав Д-16, идущий на обшивку кукурузника, довольно мягкий, то и прокатный стан получился не особо серьёзным. А вот стальной прокат и стальные трубы делать это уже далеко не к нам. Тут нужно такое оборудование – что нужен целый металлургический комбинат. То же касается и моторов, с их обилием литых стальных деталей.

Наконец – последняя, военная деталь. Защита. Поскольку полыхает война, авиабаза – одна из самых желанных целей противника, размеры такие, что промахнуться по ней очень сложно. Выход? ПВО. Создание непроницаемого заслона ПВО. Для нужд ПВО Москвы я уже ранее создал РЛС «Противник» – обычная РЛС, управление через компьютер, основа – вращаемая антенная решётка, мощностью сто киловатт… А учитывая, что ЭПР у немецких самолётов как у фанеры над парижем, и они пытаются забраться повыше – то дальность обнаружения у нашей РЛС оказалась выше двухсот километров.

Это вызвало просто щенячий восторг у Лаврентия Павловича – а у меня головную боль. Хотя работала РЛС в максимально автоматическом режиме – где как можно меньше сложностей, задачу свою выполняла обалденно. Выводила данные радиолокации на огромный проекционный экран в штабе, а так же на многочисленные мониторы, за каждой зоной следил свой человек. Нам, вернее мне, пришлось тут же объясняться за количество целей и оснащать все самолёты транспондерами. Транспондер это не только свой-чужой, это ещё и обычный радиомаячок, который отмечает самолёт для РЛС как гражданский или свой-военный. Транспондер, грубо говоря – это радиомаячок, который постоянно передаёт определённый код, принимаемый антенной РЛС, и система аутоматично отмечает цель как гражданскую. Нам пришлось прибегнуть к этому, потому что военные системы свой-чужой – ещё сложнее. Пришлось резко заняться созданием военных авиационных радиостанций – это раз, с позывными, данные которых вносились в транспондер, чтобы диспетчер видел на экране радара, что за самолёт летит. И если у гражданских самолётов были регистрационные номера, то у военных по понятной причине их не было – военные вообще не любили лишний раз себя отмечать. Поэтому придумали систему позывных. Теперь любой самолёт, летающий по всей МО, обязан был иметь транспондер. А если это самолёт без него, идущий курсом на МСК, то ещё за пятьдесят километров от города, его встретит звено перехватчиков.

Но теперь ПВО Москвы стало практически непроницаемым. Налёты, которые немало бед наделали в москве – куда там всяким террористам, прекратились. Сразу – перехватывали немцев над лесами и полями.

Лаврентий Павлович целое здание отвёл под главный диспетчерский пункт ПВО Москвы – и снабдил его мощнейшими радиостанциями, которые для него сделал Шесть-На-Девять.

Мне стало безопасно летать – открывать огонь войска ПВО имеют право только после получения сообщения из диспетчерского пункта, и только по самолётам без оного транспондера, а мой был уникален – на этом настоял Берия. Он означал, что огонь не открывать в любом, абсолютно любом случае.