Очерк догматики. Лекции, прочитанные в Университете Бонна в летний семестр 1946 года

Это и в отношении церкви к миру должно быть субстанцией ее вести. Она указывает не в пустоту, когда дает людям мужество и надежду, она вправе давать мужество и надежду, глядя на то, что произошло. «Свершилось!» сохраняет всю свою действенность. Христианский перфект является не имперфектом, правильно понятый перфект обладает силой будущего времени. «Мое время в твоих руках». И странствует человек, подобно пророку Илии, черпая силу из этой пищи, сорок дней и сорок ночей до горы Бога, называемой Хорив. Это все еще странствование, это еще не цель, но странствование, направляемое целью. Вот что мы, христиане, должны говорить нехристианам. Не как меланхолические совы должны мы сидеть среди них, а как люди, достоверно знающие свою цель, достоверность которой превосходит всякую другую достоверность. Однако как часто стоим мы в смущении рядом с детьми мира и как нам следует понимать их, если наша весть не удовлетворяет их! Тот, кому ведомо, что «наше время в его руках», тот не будет высокомерно взирать на людей мира, идущих своим путем со своей, зачастую смущающей нас надеждой. Он будет рассматривать их надежду как притчу, как знак того, что мир не брошен, что он имеет начало и цель. Мы, христиане, должны вносить в эти мирские мышление и надежду правильные альфу и омегу. Но сделать это мы в состоянии лишь тогда, когда превосходим мир в уверенности.

Дело обстоит таким образом, что мир, не зная об этом, а церковь в знании идут от Иисуса Христа, от его деяния. Объективным обстоятельством является то, что Иисус Христос приходил и сказал свое слово и свершил свое деяние. Данное обстоятельство существует независимо от того, верим ли мы, люди, в это или нет. Оно относится ко всем — и к христианам и к нехристианам. Мы происходим от того обстоятельства, что Христос приходил, и мы должны мир рассматривать соответствующим образом. То, что мир является «мирским», это самоочевидно. Однако это мир, в средоточии которого Иисус Христос был распят и воскрес. Церковь также движется оттуда и в этом отношении не отличается от мира. Но церковь является тем местом, где об этом знают, и в этом действительно огромное различие между церковью и миром. Мы, христиане, имеем возможность знать об этом, мы имеем возможность открытыми глазами видеть свет, взошедший свет parousia. В этом заключается особая милость, радоваться которой мы можем каждое утро. Это в действительности незаслуженная милость, ведь христиане ничуть не лучше детей мира. Речь может идти поэтому лишь о том, что они, исходя из своего знания, в состоянии что‐то показать тем, кто не имеет такого знания. Они должны заставить гореть тот малый свет, что им дан.

И церковь, и мир имеют перед собой того, от кого они происходят. И для обоих чудом является то, что эта цель надежды не располагается где‐то, а мы должны с трудом прокладывать путь туда, но, как говорится в Символе, venturus est! He мы должны идти, Он придет. Куда должны и хотели бы мы прийти со всей нашей беготней и странствованием? Всемирная история с ее событиями, ее войнами и перемириями, история культуры с ее иллюзиями и прозрениями — это путь? Нам следует улыбнуться. Когда придет Он, тот, кто действует, тогда все то убогое, что связано с нашей «прогрессивностью», предстанет в ином свете. Ужасающая глупость и слабость церкви и мира будут высвечены им. «Христос родился». Это вновь пришествие. Возвращение Христа есть возвращение того, кто был. Тем самым глупость язычников и слабость церкви не становятся простительными, но предстают в свете Пасхи — «мир погиб, Христос родился». Христос не только заступился за нас, но и заступится. Таким образом, человеческое и христианское существование поддерживаются от начала и от конца. Христос не постыдился и не постыдится назвать себя нашим братом.