Очерк истории Кривичской и Дреговичской земель до конца XII столетия

«Новгогродци бо изначала, и Смолняне, и Кыяне, и Полочане, и вся власти якоже на думу на вече сходятся, на что же старейший сдумають, на томь же пригороды стануть».

^{Древний Чернигов (реконструкция)}

Но приведенный взгляд летописца на отношения пригородов к главному городу несколько неверен, по крайней мере по отношению к Полоцку. Летописец, очевидно, приводит этот исторический принцип древнерусской жизни, чтобы доказать правоту требований ростовцев. Но везде, а тем более в Полоцке, пригороды по мере возможности постепенно захватывали все большую и большую долю самостоятельности и независимости от главных городов.

Борьба их видна в самом начале исторической самостоятельности полоцких кривичей. Так, мы уже видели, что в походах на Глеба Минского принимает деятельное участие с Мономахом князь Полоцкий Давыд, Минчане усердно защищают своего князя. В этой поддержке удела князю нельзя не видеть борьбы его с главным городом, представителем которого является Давыд. Очень быть может, что для Мономаха, дорожившего старинными принципами русской жизни, вмешательство в дела борьбы удела с главным городом, кроме соблюдения своих интересов, имело также и принципиальное значение. Следя далее за историей полоцкой жизни, мы встречаемся снова с борьбой сыновей Глеба Минского из-за Полоцкого стола с Рогволодом Борисовичем. Опять в этой борьбе не раз упоминается, что именно полочане, а не княжеская дружина являются главными защитниками полоцких интересов. С другой стороны, дручане сильно поддерживают своего кандидата на главный стол, пока на нем не утверждается Всеслав Василькович с помощью смоленского князя.

Такое отношение полоцких пригородов к самому Полоцку станет для нас вполне понятным, если мы постараемся вникнуть в то, что такое представлял собою удел Полоцкой земли.

Следя за борьбою князей из-за Полоцка, нельзя не заметить, что полоцкие удельные князья не переходят с одного удела на другой, что еще сыновья Всеслава осели уже в своих уделах. Так, мы знаем, что Глеб Всеславич получил Минск и крепко держался его; сыновья его также владели Минском и прилежащими городами. Полочане пленного Рогволода отправили к Ростиславу Глебовичу в Минск, а его оттуда привели. Ростислав, узнав об измене полочан, пошел к Володарю, брату своему, в Минск, этот последний, как видно из похода 1162 года, владел Городцом. Третий Глебович «имея великую любовь к Рогволоду», получил от него Стрежев на северной стороне Двины; вероятно, Борисович хотел разъединить силы противников и дал северный город наиболее дружественно расположенному к нему Глебовичу. Таким образом, мы видели, что Глебовичи от начала до конца XII ст. держатся своего отцовского удела.

То же мы замечали и за остальными линиями. Василько Святославич, в 1133 году призванный полочанами на стол, владел несомненно от отца своего Витебском. Мы видим, что впоследствии Всеслав, сын его, владел этим уделом. К. Витебскому уделу тянул и Изяславль. Рогволод, отнимая этот город от Всеволода Глебовича и отдавая его Брячиславу Васильковичу, мотивировал это тем, что «того бо бе отцина».

Борис Рогволодович получил, вероятно, от отца Друцк, граждане которого поддерживали его с такой охотой и в котором мы видели сына его Глеба Рогволодовича в 1180 году, а в 1196 году Бориса, вероятно, также сына.

Не без вероятности также следует видеть в упоминаемом походе на Друцк в 1180 году Всеславе Микуличе из Логожска потомка Брячислава, сына Давыда Всеславича, владевшего этим городом.

Из остальных Всеславичей, Роман и Ростислав, очевидно, не оставили потомства, а два Рогволодовича, отправленные Мстиславом в Грецию (Никоновская летопись сообщает их имена — Иван и Василий), очевидно, не вернулись оттуда.

Из только что сказанного ясно, что в Полоцке уделы по тем или другим причинам получили не временных князей, но постоянные линии, чего не было в других областях древней Руси в данное время. Это обстоятельство значительно облегчает понимание причин борьбы уделов с главным городом. Получив самостоятельного князя, дорожащего интересами удела, этот последний, естественно, мог оказать главному городу большее сопротивление, чем борясь сам без постоянного предводителя. Но нельзя не заметить также, что князь в уделе был столь же ограничиваем властью местного веча, как и в Полоцке; в случае нужды вече же являлось главным помощником князя. Описанные случаи борьбы представляют несколько таких примеров, в которых влияние веча очевидно. Пригородное вече также считало себя правоспособным в выборе и удалении князя, что мы ясно видим в рассказе летописи о вечевых собраниях в Друцке при приглашении туда Рогволода Борисовича и удалении Глеба Ростиславича.