Очерк о родном крае (СИ)

- Скорее, люди предстают как бы чужим миром. Евросоюз сейчас раздает пособия, достаточные, чтобы снять маленькую квартирку и жить обособленно от всего. Не нужен даже личный успех. В своем мире из десяти-двенадцати квадратных метров ты и так король. Интернет, сети, виртуализация и эскапизм.

- Это еще хуже.

- Это тенденция и это уже есть.

- Что ж, - сказал Соломин, - нам придется искать способы этому противостоять.

- Все это хрень, - веско сказал Дима.

- Почему?

- Потому что это далеко, и на это нам - с высокой колокольни. У нас здесь 'каски' и всякие проамериканские уроды во власти, которые нас уничтожают, а вы треплетесь о том, что общество, видите ли, атомизируется. Мы им ни в каком виде не нужны!

- Что ты предлагаешь, Дима?

Николай Эрнестович отклонился назад, словно ему было плохо видно.

- Людей поднимать нужно, - мрачно сказал Дима, - или скоро некого будет поднимать.

- Дим, многих ли ты поднимешь? - спросил человек с зажигалкой. - Внутренний протест еще ни фига не в той стадии, чтобы искать силовой выход. Каша, извини, в головах у большинства.

- Есть люди.

- Среди портовых десятка три наберется, - подал голос Андрей.

- Вот, пожалуйста, - сказал Дима. - Да пол-города выйдет!

Я на сходке, подумал Марек. Я там, где решаются делать революции. В эпицентре. И что, меня убьют как свидетеля?

Он вздрогнул, когда его толкнули в плечо.

- А ты что думаешь, европеец? - спросил Дима.

- Я здесь всего день, - сказал Марек.

- И чего?

Дима надвинулся. Его лицо, вылепленное из света и тени, ощерилось, дохнуло перегаром.

- Дмитрий Олегович, - предостерегающе произнес Соломин.

Андрей отлип от подоконника.

- Брата не трогай.

- Да я так, - Дима отодвинулся, стукнул в стену кулаком. - Вы что, не видите, что они травят нас? Какую-то химию на очистные завезли, в хлеб какое-то дерьмо, в водку... Я, сука, одни макароны уже жру!

- Я был сегодня на водочном, - сказал Марек. - Там просто современное производство.

- Но резон в словах Дмитрия Олеговича есть, - сказал Соломин, вздохнув. - Все предприятия, я про хлебозавод, фильтровально-очистную станцию и ликеро-водочный, находятся во владении иностранцев. Все технологические процессы закрыты и на узловых точках персонал исключительно не местный.

- И травят? - спросил Марек.

- Раз в месяц, - сказал человек с зажигалкой, - на фильтровальной и на ликеро-водочном появляется интересная машина с надписью 'Химлаборатория'. Вроде бы ничего необычного, забор проб воды, контроль очистки. Только служба уж больно хитрая, не республиканская, а частная европейская, выигравшая непонятный тендер. Приезжает с арендованных складов у порта, находящихся в зоне охраны НАТО. После каждого такого приезда станция и завод на половину суток, сутки прекращают работу.

- Устраняют недостатки?

- И это возможно, - кивнул человек. - Но возможно, перенастраиваются фильтры. Химия ведь может быть и хитрая.

- Какая?

- Вызывающая апатию, усталость, депрессивные состояния. Повышающая внушаемость. Способствующая ослаблению иммунитета. Снижающая половые функции.

Марек шевельнулся.

- Вы страшненькую картину рисуете.

- Вы думаете, что европейцы и американцы на это не способны?

- Ну, я знаю, что в прошлом...

- И сейчас, Марек, и сейчас. Вы, как журналист, я уверен, имеете больший доступ к информационным потокам. Неужели не слышали ни про Югославию, ни про Судан, ни про Афганистан, ни про Ирак?

- Там против террористов...

Хохотнул Дима. Андрей выдавил усмешку.

- Террористом сейчас можно назвать кого угодно, - сказал Соломин. - Установившийся после распада еще Советского Союза мировой порядок таков, что подавляющее количество новостных ресурсов, формирующих общественное мнение стран Европы и Северной и Южной Америк, да и Азии тоже, поставляющих события, 'картинку' происходящего в мире, не являются свободными и управляются группой людей, тесно связанных как с правительством Соединенных Штатов, так и с транснациональными корпорациями, что, по сути, одно и то же. Не знаю, помните ли вы анекдоты о милиции, которые ходили в России, пока и она не брызнула на суверенные области и края, но там был один про водителя катка, в которого на 'мерседесе' въехали. Слышали?

Марек пожал плечами.

- Там бизнесмен на повороте или на обгоне не заметил, въехал в каток, - сказал Соломин, - разбил машину, позвонил знакомому автоинспектору, и тот сразу взял в оборот водителя катка, мол, рассказывай, как обгонял, как подрезал... Ну, смешно, да? Так и в нашем случае, любое фактически произошедшее событие подается так, как оно выгодно определенному кругу людей, или же не подается вовсе. Или на его почве выдумывается что-то иное, информационный мутант, лишь отдаленно напоминающий событие. И люди вокруг принимают такую фальшивую реальность.

- Например? - спросил Марек.

- Авиакатастрофа над Локерби.

- Помню, кажется, в восемьдесят девятом. Ливия.

- В восемьдесят восьмом, - уточнил Соломин. - Двадцать первого декабря. Но не Ливия.

- Как? - удивился Марек. - Я точно помню.

- Вы откуда это помните? - улыбнулся Николай Эрнестович.

- Из репо...

- Да-да, - качнул головой обладатель зажигалки.