Очерк православного учения об ангелах

При самом первом взгляде на это умствование всякий приметит в этих мыслителях клевету на Бога, будто бы непремудро устроившего человека, а потом и дьявольский замысел — восхитить славу и могущество Божие. Вслушаемся, что отвечает этим лжемудрецам блж. Марк Ефесский. «Если все создано и распределено премудрым Художником, — говорит он, — если все получило в удел бытие по одной Его милости (ибо могло ли какое-нибудь существо привнести от себя что-либо такое, что бы не существовало никогда и никак), вдруг какая-нибудь тварь, недовольная собственным бытием, объявляет притязания на преимущества другой и, вместо того, чтобы благодарить Создателя за свои преимущества перед низшими существами, жалуется на недостаток высших совершенств, а не хочет оставаться при том, с чем создана, — не покажется ли такая тварь глупой, и можно ли не упрекнуть ее в строптивости и неведении законов мироздания, по которым необходимо должно существовать и первое и второе, разнородное и разнообразное? Так, например, если бы растение захотело иметь способность чувствовать, а улитка вознегодовала на то, что она не рыба; рыба — что она не человек; и, наконец, сам человек стал роптать, что он не Ангел, — какой безпорядок, какое расстройство произошло бы тогда в мире!.. Но если бы ты захотел иметь природу равноангельскую, то это было бы несправедливостью против Создателя, это был бы недуг дьявольский, ибо дьявол, пожелав того, что было выше его природы, потерял и то, что ей принадлежало. Он был Ангелом и занимал первую степень в творении, а захотел еще быть и богом. Так, может быть, и ты, сделавшись Ангелом, не остановился бы на сем в своих желаниях, но простерся бы еще далее, научившись однажды не довольствоваться своим состоянием. Не видишь ли теперь, что и самая высокая природа может изменяться, что и ей можно ниспасть? Ибо что чище и светлее Ангела? Что выше и тверже неба? Однако же и светлый Ангел омрачился и ниспал до самой крайней степени зла! А что погубило его? То же самое легкомыслие, которое и тебя развращает, заставляя винить свою природу»494.

Итак, приходим к явному заключению, что все твари, равно и человек, должны быть довольны богодарованными им силами и сообразно с ними выполнять свое особенное назначение. Но мнимые мудрецы говорят: «Как же человеку возможно выполнить свое назначение, когда от несовершенства во всех способностях человека происходят его погрешности, а от погрешностей естественно рождается зло?» Это заключение совершенно неосновательно. По отношению к всесовершеннейшему Богу все твари несовершенны, не исключая и Ангелов, потому что и их способности и силы ограниченны (Мф. 24, 36; 1 Пет. 1, 12). При всем том Ангелы свято исполняют свое предназначение. Равным образом и человек несовершен в сравнении с Богом и Ангелами, но при всем несовершенстве своем может выполнить свое предназначение и даже приблизиться к совершенству Ангельскому, потому что о будущем совершенстве святых на небесах Господь сказал, что они равни суть ангелом (Лк. 20, 36)495.

Но не жалким ли, говорят, представляется человек даже в Св. Писании, где св. апостол Павел описывает его следующими словами: плоть похотствует на духа, дух же на плоть: сия же друг другу противятся (Гал. 5, 17)? Действительно, в этих словах выражается непрестанная внутри нас борьба плоти и духа; справедливо, что эту борьбу замечают в себе даже и праведные люди. Преподобный Иоанн Кассиан описывает эту борьбу весьма выразительно. «Ведется внутри нас непрерывная домашняя брань, — говорит он. — Тогда как похоть плоти неудержимо стремится к одному греховному и находит удовольствие в одном том, что доставляет временный покой; дух, напротив, весь желает прилепиться к делам духовным, оставляя даже самые необходимые потребности плоти, желает предаться исключительно тем одним, не уделяя даже и малой заботы о тленной плоти сей. Плоть услаждается сластьми и похотьми, духу неприятны даже естественные нужды. Та желает насыщаться сном и наполняться пищей; сему питательнее бдения и посты, и он не хотел бы принимать пищи и сна даже столько, сколько это необходимо для жизни. Та желает изобиловать всякими сокровищами, сей неохотно имеет даже малую часть хлеба на каждодневное содержание. Та любит нежиться и окружать себя толпой ласкателей, сему отраднее житие жестокое и запустение уединения, удаленного от сопребывания смертных. Та пленяется похвалами и почестями человеческими, сей радуется, если терпит обиды и притеснения»496.