Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы

На фигуре другого представителя украинской эмиграции Александре Александровиче Севрюке представляется целесообразным несколько подробнее остановиться, поскольку с его именем связано множество тайн межвоенного двадцатилетия, включая его участие в различных интригах разведок целого ряда стран. Он унес за собой в могилу ответ на главный вопрос: какой из спецслужб он был полностью лоялен, работая на нее «не за страх, а на совесть».

Севрюк родился в 1893 году на Украине в г. Бердичеве в мещанской семье. До революции обучался в Петербургском технологическом институте, где проявил себя как политически активный студент. Революция вознесла Севрюка к вершинам политической власти на Украине, когда он сначала стал членом Украинской Центральной Рады, а после зачисления во вновь созданное внешнеполитическое ведомство в феврале 1918 года был назначен послом Украинской Народной Республики в Берлине. В историю он вошел как один из деятелей независимой Украины, поставивший свою подпись под Брестским мирным договором 1918 года[132].

В 1920-е годы находился в эмиграции, проживая в Париже и Тулузе. С 1929 года, после высылки из Франции, обосновался в Берлине, где сделал карьеру в министерстве авиации.

Римская резидентура 2-го отдела польского Главного штаба однозначно считала Севрюка агентом германской военной разведки. По некоторым данным, в архивах французской разведки также имелись документы с указанием на агентурную связь Севрюка с ее представителями[133].

В августе 1949 года в американском журнале «Plain Talk» появилась статья некоего Гюнтера Райнхардта под сенсационным заголовком «Сотрудник Гитлера – сталинский шпион». В этой публикации автор утверждал, что в руки американских властей попали германские документы, из которых следовало, что Севрюк, сотрудничая с Абвером с 1933 года, долгое время был двойным агентом советской разведки. Это немцам стало якобы известно после изучения трофейных материалов французской контрразведки, доставшихся им в 1940 году. Для перепроверки этих сведений Канарисом в Швейцарию были командированы два его сотрудника, которые вернулись с твердой убежденностью в правоте выводов французской контрразведки[134].

Также укажем, что Севрюк долгое время находился в поле зрения советских органов безопасности. Так, например, на одном из допросов в 1949 году бывшего военного министра УНР А. Грекова ему, вне всякого контекста и связи с его предыдущими показаниями, был задан вопрос – кто такой Севрюк? Из пояснения генерала Грекова следовало, что с последним он был знаком «шапочно» и близких отношений не поддерживал. Нужно заметить, что следователи органов безопасности просто так не могли допрашивать своих подследственных по вопросам, не входившим в их компетенцию. Значит, были какие-то основания у следователя спросить Грекова о Севрюке[135].

Возможной причиной интереса советских контрразведчиков к персоне погибшего к тому времени Севрюка были довоенные материалы разведотдела НКВД УССР, из которых следовало, что он подозревался в сотрудничестве с французской контрразведкой.

Дополнительным основанием для такого вывода были данные о нелегальной поездке Севрюка в Советскую Украину в конце 1928 года, которую он совершил по фальшивому французскому паспорту. Возможно, что украинские чекисты некритично восприняли сведения о поездке Севрюка, инспирированные им же в украинской эмигрантской газете «Дiло» в августе 1938 года. Эта публикация была предпринята Севрюком в рамках собственной «реабилитационной» кампании, чтобы засвидетельствовать свою лояльность перед нацистским руководством.

Украинским исследователем Д. Веденеевым в архивах КГБ УССР были обнаружены переводы письменных обращений Севрюка в Имперскую канцелярию Рейха и внешнеполитический департамент НСДАП, датированные маем 1938 года, в которых он доказывал свою невиновность в выдвинутых в его адрес обвинениях в прокоммунистической деятельности.

Сотрудники восточного отдела департамента НСДАП тогда же проводили проверку, сформулировав свои выводы о необоснованности обвинений Севрюка, которые 3 октября 1938 года были доложены рейхсминистру Альфреду Розенбергу. Необходимо отметить, что подобные проверки в нацистских органах власти и управления не проводились формально. Для исследования существа вопроса запрашивались характеризующие данные на проверяемого в других нацистских ведомствах и, прежде всего, в спецслужбах. Тот факт, что Севрюк благополучно прошел проверку на лояльность нацистскому режиму, может косвенно свидетельствовать о том, что компрометирующих его сведений в делах СД, гестапо, Абвера обнаружено не было. Но повторим, что это лишь предположение[136].