Очерки Боза, Наш приход

- С вашего позволения, мэм, хозяину нужна чистая смена, - ответила застигнутая врасплох служанка.

Молодые люди отвернулись к окну и громко прыснули, точно пробки вылетели из двух бутылок с лимонадом; дамы прижали к губам носовые платочки, а низенькая миссис Тибс выскочила из комнаты, чтобы дать Тибсу чистое белье, а служанке - нагоняй.

Вскоре затем появился мистер Колтон, последний из жильцов, оказавшийся удивительно умелым собеседником. Мистер Колтон был пожилой фат - старый холостяк. Он часто говаривал, что, хотя его лицо нельзя назвать красивым в строгом смысле слова, оно, однако, поражает своей оригинальностью. И он был совершенно прав. При взгляде на него невольно вспоминался круглый дверной молоток, полулев-полуобезьяна, прич?м это сравнение можно было распространить и на его характер и на стиль его разговора. Мистер Колтон топтался на месте, пока все остальное двигалось вперед. Он ни разу в жизни не придумал новой темы для беседы и не высказал самостоятельной мысли; но если речь шла о чем-нибудь давно известном или, продолжая сравнение, если кто-нибудь его дергал, он начинал барабанить с необычайной быстротой. Порой у него бывал приступ нервного тика, и это, можно сказать, его приглушало, потому что в таких случаях он производил вдвое меньше шума, чем обычно, когда надоедливо твердил - тук-тук-тук - одно и то же. До сих пор не женившись, он все еще высматривал невесту с деньгами. Он имел пожизненную ренту, около трехсот фунтов в год, был чрезвычайно тщеславен и безмерно себялюбив. Он приобрел репутацию безукоризненно вежливого человека и каждый день прогуливался по Гайд-парку и Риджент-стрит.

Этот почтенный человек решил держаться с миссис Мейплсон как можно любезнее - правду говоря, каждый из присутствующих желал проявить себя с самой лучшей стороны, ибо миссис Тибс сочла полезным прибегнуть к тонкой хитрости и дала джентльменам понять, что дамы весьма богаты, а дамам намекнула, что все джентльмены - "завидная партия". Легкий флирт, думала она, поможет ей удерживать всех жильцов, не приводя ни к каким другим последствиям.

Миссис Мейплсон, предприимчивая вдова лет пятидесяти, была хитра, практична и красива. Она проявляла нежнейшую заботливость по отношению к своим дочерям, в доказательство чего постоянно твердила о своей готовности вторично выйти замуж, если это окажется полезным ее милочкам - другой побудительной причины у нее, разумеется, быть не могло. Да и сами "милочки" не были нечувствительны к перспективе "солидного семейного очага". Одной из них исполнилось двадцать пять, другая была на три года моложе. За четыре сезона они побывали на всевозможных водах, играли в лотерею по курзалам, читали на балконах, торговали на благотворительных базарах, танцевали на балах, разговаривали о чувствах, - словом, делали все, что только может сделать трудолюбивая девушка, но пока - безуспешно.

- Как мистер Симпсон вeликoлeпнo одевается, - шепнула Матильда Мейплсон своей сестре Джулии.

- Чудесно, - согласилась младшая.

Великолепный джентльмен, о котором шла речь, был во фраке каштанового цвета с бархатным воротником и манжетами такого же оттенка - костюм, напоминающий тот, что облекает фигуру аристократического инкогнито, снисходящего до исполнения роли "щеголя" в пантомиме у Ричардсона.

- Какие бакенбарды! - сказала мисс Джулия.

- Очаровательные! - поддержала ее сестра. - А волосы!

Эти волосы напоминали парик в отличались той искусной волнистостью, которая свойственна сияющим локонам шедевров, увенчивающих восковые бюсты в витрине Бартело на Риджент-стрит; а бакенбарды, сходившиеся под подбородком, казались теми завязками, на которых этот парик держался, пока надобность в них не отпала благодаря изобретению патентованных невидимых пружин.

- С вашего позволения, обед подан, мэм, - сказал, впервые появляясь на сцене, мальчик для услуг, одетый в перелицованный черный сюртук своего хозяина.

- О! Мистер Колтон, вы поведете миссис Мейплсон? Благодарю вас!

Мистер Симпсон предложил руку мисс Джулии, мистер Септимус Хикс пошел с прелестной Матильдой, и вся процессия проследовала в столовую. Мистер Тибс был представлен трем дамам, трижды подпрыгнул, как фигурка на голландских часах, в которой скрыта мощная пружина, после чего быстро юркнул на свое место на нижнем конце стола, где с облегчением спрятался позади суповой миски, из-за которой видны были только его глаза. Жильцы уселись - дама, кавалер, дама, кавалер попеременно, как ломти хлеба и мяса на тарелке с сандвичами, и затем миссис Тибс приказала Джеймсу открыть блюда. Открылись лососина, раковый соус, суп из гусиных потрохов и обычное сопровождение: картофель в виде окаменелостей и кусочки поджаренного хлеба, формой и размером напоминавшие игральные кости.

- Супу миссис Мейплсон, дорогой, - сказала хлопотунья миссис Тибс. При посторонних она всегда называла мужа "дорогой". Тибс, потихоньку жевавший хлеб и подсчитывавший, сколько времени ему ждать рыбы, торопливо налил суп, сделал на скатерти лужицу и поставил на нее стакан, чтобы не заметила жена.