Очерки и воспоминания

И вот он, обремененный семьей, живя на скудное жалованье по службе и заработки от частного преподавания, уделяет из своих крох все, что мог, тем, которым тяжело жилось. Мы все помним Браудо, который свободные от службы часы, в частности утренние, посвящал беготне по разным банкам и учреждениям, чтобы выхлопотать кредиты для нуждающихся литераторов и ученых, проходивших тяжелую полосу жизни. Симпатии, которые внушал Браудо, достигали цели. Браудо ручался по обязательствам направо и налево и поэтому вечно был обременен заботами о доставании новых кредитов для покрытия прежних займов или для их возобновления. Забывая свое собственное затруднительное материальное положение, он не щадил своих сил и своего влияния для облегчения положения сотен литературных и научных деятелей в столице.

Тесные связи, которые Браудо имел с высоко стоявшими в служебной иepapxии деятелями, давали ему возможность влиять в отдельных случаях, где справедливость сталкивалась с неправотой, где давало себя знать влияние политических реакционных тенденций, где проявлялся режим произвола, а иногда и насилия. Браудо всюду принимали, все знали его доброе сердце, и его вечные хлопоты не казались никому неожиданными или неуместными.

Браудо был бесценным источником сведений о настроениях и мерах, предпринимаемых в разных правительственных учреждениях. Своевременное осведомление содействовало во многих случаях предотвращению мероприятий, которые еще больше отягчали бы положение преследуемых при режиме конца прошлого столетия и начала нынешнего. Заслуги Браудо в области облегчения существования угнетенных национальностей, - против которых направлялись стрелы реакции, - были чрезвычайно велики. Но в особенности волновало его отношение к еврейскому народу и к Финляндии. Последняя сделалась мишенью для реакционной {30} политики конца прошлого столетия, когда судьбами Великого Княжества ведал государственный секретарь Плеве и его ставленник, генерал-губернатор Бобриков. Наибольшее влияние Браудо проявлялось в области печати, благодаря его связям с литераторами и журналистами не только русскими, но и иностранными, осведомлявшими Европу о том, что делается в Рoccии. Можно утверждать, что Браудо - один из главных проводников общественного мнения в Европе по поводу событий, имевших место в России в эту эпоху.

Искренний демократ по своим политическим настроениям, Браудо был тесно связан с представителями правительственной оппозиции начала ХХ-го столетия, в особенности после манифеста 17 октября 1905 г. и открытия деятельности Государственной Думы и обновленного Государственного Совета. Его политическая работа, проходившая бесшумно, без внешнего оказательства, имела огромное значение. Примечательно то, что Браудо никогда не был предметом каких-либо явных полицейских репрессий. Общая любовь к Браудо, по-видимому, отражалась и на отношении к нему всех решительно кругов, которые видели в нем литературного и научного деятеля, доброго человека, всеми ценимого и всеми любимого.

Я воздерживаюсь от перечисления ряда случаев, когда Браудо оказал неоценимые услуги освободительному движению и положению многих категорий угнетаемых лиц. Но я не могу воздержаться от того, чтобы не упомянуть особо его работу во время великой войны. Искренний русский патриот, он не был дефетистом.

Но его человеческое чувство глубоко возмущалось теми актами неслыханного насилия над миллионами мирных жителей, имевших несчастье очутиться под властью главного командования в военной зоне и в близком тылу. То, что творило главное командование с еврейским населением, во многих районах сплошь поднятым с мест и загнанным в скотские поезда, блуждавшие по всей западной России, не поддается описанию. И Браудо вместе с другими еврейскими деятелями изыскивали способы смягчения разразившегося несчастья истребления тысяч стариков и детей, лишенных крова и хлеба. Единственный способ борьбы против этого неслыханного варварства, - против которого, впрочем, возражало и центральное правительство, не сумевшее {31} ограничить произвол главного военного командования под водительством Янушкевича, начальника Штаба Верховного командующего, - было осведомление союзников о создавшемся в России в тылу армии настроении, гибельном для успеха оружия союзников. И только благодаря Браудо в европейскую печать - английскую и отчасти французскую - проникали сообщения, касавшаяся этого бесчеловечного обращения с еврейским населением Западного Края.