Очерки истории Франции XX–XXI веков. Статьи Н. Н. Наумовой и ее учеников

Очень серьезные надежды Марэн возлагал на фашистскую Италию, требуя от французского правительства любыми средствами добиться с ней соглашения. После состоявшегося аншлюса Австрии в марте 1938 г. на страницах журнала «Насьон» он писал: «Мы все же верим, что с этого момента Италия явно почувствует, что ось [Берлин– Рим – авт.] больше не соответствует ее интересам; что, напротив, в будущем ей придется защищаться от Германии. Все должно быть сделано, чтобы это чувство можно было воплотить в жизнь… Франкоангло-итальянское соглашение принесет трем странам всевозможные преимущества, которые им не способен дать никакой другой механизм, и станет лучшей гарантией мира для Европы» [12].

Эти две основополагающие идеи – антигерманизм и необходимость сближения с Италией – были главными в риторике руководителей «Республиканской федерации». Но существовал и третий, определяющий их позицию принцип – антикоммунизм. Невзирая на всю ненависть к Германии, Марэн и его сторонники главной угрозой для Франции считали СССР и, как они называли ее, «пятую колонну» в лице ФКП. К разрушителям французской национальной традиции они относили также социалистов с их лидером Л. Блюмом. В начале мая 1938 г. Марэн открыто призвал к отказу от политики Народного фронта, опиравшегося в парламенте на коалицию левых сил. Его мероприятия правые рассматривали как реальную и серьезную опасность для безопасности Франции: «[они – авт.] подрывают внутреннее единство, будоражат рабочих, усиливают риск революции и тормозят перевооружение страны» [13].

Марэн отмечал, что «Республиканская федерация» никогда не участвовала в подобной политике: «ее программа была ясной, простой, на каждом этапе призывала не дать Германии восстановить свои силы; депутаты от партии голосовали против всех предложений о сокращении военного потенциала Франции» [9]. Единственной возможностью защитить Францию во все более обостряющейся международной обстановке Л. Марэн называл усиление ее военного потенциала: «эффективность [дипломатии – авт.] в корне зависит от мощи во всех сферах и, прежде всего, в военной сфере тех стран, от имени которых она выступает. Печальное доказательство этого продемонстрировали события 7 марта 1936 г. [ремилитаризация Рейнской области – авт.] … когда престижу Франции и ее безопасности был нанесен самый тяжелый удар со времен 1918 г.» [14].

На фоне призывов к твердости по отношению к Германии в среде французских консервативных политиков все громче звучали антисоветские речи. Так, вице-президент «Республиканской федерации» Камиль Блэзо в июле 1938 г. уверял единомышленников, что именно «здоровый консерватизм» правых не дает коалиции Народного фронта «ввергнуть страну в кровавые конфликты, которые были бы на руку революционным замыслам Москвы» [15]. Это могло бы случиться с началом гражданской войны в Испании, где, по мнению руководства партии, коммунисты развязали широкую революционную деятельность, которую Франко хватило смелости предотвратить, «помешав большевизации Европы». Трудно говорить о мире, считал Блэзо, когда «на многочисленных манифестациях коммунисты выкрикивают: “Самолеты и пушки для Испании!”» [15].

Позиция «Республиканской федерации» постепенно становилась все более четкой – помешать нацистской экспансии можно было только решительными действиями, подкрепленными экономической и военной мощью Франции, для достижения которых требовалось немедленно отказаться от подтачивающей основы финансовой системы республики социальной политики кабинетов Народного фронта. Но добиться этого в текущей момент было крайне сложно, так как опасность немецкого реваншизма меркла перед лицом «красной» угрозы, «грозившей» ввергнуть всю Европу в череду большевистских революций. Стремление к решительному противостоянию Гитлеру вступало в противоречие с боязнью ввязаться в европейскую войну «под эгидой коммунистов», а значит – в интересах Москвы. Во многом именно это противоречие не позволило лидерам «Республиканской федерации» занять четкую позицию во время обострения чехословацкого кризиса в сентябре 1938 г.