Очерки истории Франции XX–XXI веков. Статьи Н. Н. Наумовой и ее учеников

В итоге в предпоследний день 1954 г. – 30 декабря – состоялось решающее голосование по тексту Парижских соглашений. Они были приняты с небольшим перевесом: 287 голосами против 260 при 78 воздержавшихся[1436]. За ратификацию отдали голоса большинство социалистов, радикалов, голлистов и «независимых». Против проголосовали коммунисты, 17 социалистов, 27 радикалов, большинство народных республиканцев, часть голлистов и «независимых». Таким образом, как и в случае с ЕОС, французские партии оказались расколотыми при обсуждении нового проекта ремилитаризации ФРГ, при этом ФКП была опять «против», голлисты – скорее «за», МРП – скорее «против». Это явилось ярким свидетельством не только все еще неизжитого, несмотря на провозглашенную политику франко-германского примирения и сближения, недоверия французов к бывшему врагу, но и их неоднозначного отношения к перспективам военно-политической интеграции.

Рядовые граждане также неоднозначно восприняли заключение Парижских соглашений: при ответе на вопрос, «считаете ли вы эту систему (Парижские соглашения. – Авт.) в сложившихся обстоятельствах наилучшей?», французы, как и летом 1954 г., разделились на три практически равные группы: 39 % опрошенных ответили утвердительно, 31 % – отрицательно и 30 % затруднились ответить[1437]. В поддержку соглашений проголосовали бы 36 % французов, против – 32 %, воздержались бы – 13 % опрошенных, 19 % затруднились ответить[1438].

Принятие большинством французских депутатов, опасавшихся в первую очередь возрождения германского милитаризма, Парижских соглашений кажется непоследовательным, противоречивым актом, особенно после провала договора о ЕОС, предоставлявшего гораздо больше гарантий мирному развитию событий в Западной Европе. Однако, как выяснилось, ремилитаризация бывшего врага на национальной основе (чего так долго пытались избежать французские правящие круги), но в рамках межгосударственного военно-политического объединения, включающего давнего союзника и «гаранта безопасности» Франции – Великобританию, оказалась куда более приемлемой для политических сил страны, нежели «растворение» французской армии в наднациональном оборонительном сообществе, где Франция могла оказаться «один на один» с потенциально более мощной в военном и экономическом отношении Западной Германией. Кроме того, на многих французских депутатов действительно «возымели свое действие уверения сторонников новой формы военного союза в Западной Европе в том, что Парижские соглашения являются шагом на пути к объединению Европы»[1439].

Однако в целом крах ЕОС и принятие Парижских соглашений показали неготовность политических кругов Франции передать свои полномочия в военно-политической области наднациональным органам и предопределили на многие десятилетия межгосударственный принцип развития сотрудничества в этой сфере.

Провал планов военно-политической интеграции имел огромное значение для дальнейших шагов на пути строительства единой Европы. После неудачи с ЕОС на первый план выдвинулась идея учреждения экономического наднационального объединения, что привело к заключению в 1957 г. Римских соглашений о создании Европейского экономического сообщества, определивших общую Стратегию развития интеграционного процесса в ХХ веке.

Наумова Н. Н., Атакишиева Д. Г Эволюция интеграционной политики де Голля (середина 50-х конец 60-х. гг. ХХ в.) [1440]

Генерал Шарль де Голль входит в ряды тех политиков, которые стояли у истоков европейского строительства. Еще в годы Второй мировой войны в рамках Французского комитета национального освобождения (ФКНО)[1441]под его руководством широко обсуждались проекты объединения стран Европы[1442]. Комиссар по международным делам Э. Альфан в 1943 г. высказался за формирование «в будущей Европе секторов свободной торговли, выходящих за рамки территорий государств». Экономист Ж. Монне, один из разработчиков планов послевоенного интеграционного строительства, настаивал на том, что «Европа должна стать единым экономическим целым со свободным товарооборотом». По мнению самого де Голля, необходимость создания интеграционного союза была очевидной – следовало «спаять единство народов Западной Европы, имеющих общие традиции и взаимодополняющие экономики». В него могли бы войти «помимо Франции Бельгия, Нидерланды, Люксембург, возможно Рейнская область, возможно Италия, Испания и Швейцария». По свидетельству Э. Альфана, де Голль не скрывал «трудностей реализации этой идеи, но нереализуемой ее не считал»[1443].