Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России

В заключение он обратился к патриотизму и чувству долга генерала Корнилова, приглашая его подчиниться приказанию Временного правительства и сдать должность Верховного главнокомандующего.

Генерал Корнилов ответил, что ему не приходится учиться чувству долга и преданности к родине у кого-либо из членов Временного правительства, что эту преданность он доказал неоднократно; что именно сознание своего долга перед родиной налагает на него тяжелую и ответственную обязанность остаться на своем посту.

Вместе с этим, отвергая мысль о каких-либо личных честолюбивых замыслах, Корнилов устанавливал, что к Керенскому не он посылал Львова, а последний сам явился в качестве посланца министра-председателя, предлагавшего в числе прочих комбинаций ту, при которой главным объединяющим лицом был бы он, Корнилов.

Савинков признал, что посредничество Львова было несчастным.

Однако приказание Временного правительства об оставлении генералом Корниловым своего поста не было отменено, несмотря на признание Савинковым возможного недоразумения, на коем оно было основано.

28 августа/10 сентября пост Верховного главнокомандующего был предложен главнокомандующему Северным фронтом генералу Клембовскому³⁸, с указанием, что ему надлежит оставаться в Пскове. Генерал Клембовский, придравшись к этому указанию, от предложения отказался, указав, что из Пскова управлять невозможно.

Все главнокомандующие и многие из командующих армиями выразили свою солидарность с генералом Корниловым, послав об этом телеграммы Керенскому и в Ставку.

28 августа/10 сентября генерал Корнилов всюду, по телеграфу, приказал разослать следующее воззвание:

«Я, Верховный главнокомандующий Корнилов, перед лицом всего народа объявляю, что долг солдата, самоотверженность гражданина свободной России и беззаветная любовь к родине заставили меня в эти тяжелые минуты бытия отечества не подчиниться приказанию Временного правительства и оставить за собой Верховное командование армией и флотом. Поддержанный в этом решении всеми главнокомандующими фронтом, я заявляю всему народу русскому, что предпочитаю смерть устранению меня от должности Верховного главнокомандующего. Истинный сын народа русского всегда погибает на своем посту и несет в жертву родине самое большое, что он имеет, – свою жизнь.

В эти поистине ужасные минуты существования отечества, когда подступы к обеим столицам почти открыты для победоносного движения торжествующего врага, Временное правительство, забыв великий вопрос самого независимого существования страны, кидает в народ призрачный страх контрреволюции, которую оно само, своим неумением к управлению, своей слабостью во власти, своей нерешительностью в действиях, вызывает к скорейшему воплощению.

Не мне, кровному сыну своего народа, всю жизнь свою на глазах всех отдавшему на беззаветное служение ему, стоять на страже великих свобод великого будущего своего народа. Но ныне – будущее это – в слабых, безвольных руках. Надменный враг, посредством подкупа и предательства, распоряжается у нас, как у себя дома, несет гибель не только свободе, но и существованию народа русского. Очнитесь, люди русские, от безумия, ослепления и вглядитесь в бездонную пропасть, куда стремительно идет наша родина.

Избегая всяких потрясений, предупреждая какое-либо пролитие русской крови, междоусобной брани и забывая все обиды и оскорбления, я, перед лицом всего народа, обращаюсь к Временному правительству и говорю:

Приезжайте ко мне в Ставку, где свобода ваша и безопасность обеспечены моим честным словом, и, совместно со мной, выработайте и образуйте такой состав народной обороны, который, обеспечивая свободу, вел бы народ русский к великому будущему, достойному могучего свободного народа. Генерал Корнилов».

Но Керенскому, который уже шел рука об руку с Петроградским Советом рабочих и солдатских депутатов, примирение с Корниловым было не нужно. Он всюду разослал телеграммы с указанием, что Корнилов прислал к нему члена Государственной думы Владимира Львова с требованием предоставить ему (Корнилову) диктаторские права.

Корнилов, я, Романовский, а затем Деникин и Марков³⁹ (генерал Деникин был в это время главнокомандующим Юго-Западным фронтом; генерал Марков был у него начальником штаба) были объявлены изменниками и предателями родины, и состоялся приказ о предании нас суду.

Смещение генералов Деникина и Маркова с должностей, а затем арест и предание суду были вызваны резкой телеграммой за их подписью на имя Керенского, в которой они указывали на недопустимость и преступность смещения генерала Корнилова с должности Верховного главнокомандующего.

Керенский, сообщая об этом по телеграфу «всем, всем, всем», указал, что никакое из наших распоряжений не должно исполняться.

Я тогда послал телеграмму г. Керенскому с запросом, чьи же оперативные распоряжение должны исполняться на фронте. Я указал, что перерыва в преемственности власти быть не может, что теперь делаются распоряжения относительно усиления Северного фронта и что обстоятельства могут потребовать отдачу и иных распоряжений.