Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России

Полковник, недавно приехавший в Ростов из Острогожского уезда, сам крупный помещик, рассказывает, что крестьяне в этом уезде, вооружившиеся против большевиков и имеющие хорошо спрятанными где-то не только винтовки и пулеметы, но даже орудия, теперь готовы пустить все это в ход против Добрармии, доведенные до этого грабежами, чинимыми войсками, а также безудержно разыгравшимися аппетитами помещиков, поощряемых местной администрацией. Составленным большевиками в тылу наших войск ячейкам для организации восстаний, таким образом, задача донельзя облегчается, а насколько банды в тылу наших войск обещают быть хорошо организованными, может служить доказательством то, что в Острогожском уезде у крестьян, в укромных уголках, скрыты отличные верховые лошади с полной конной амуницией. Помощник уездного начальника одного из уездов Тамбовской губернии, ныне возвратившийся в Ростов, так как его уезд снова занят большевиками, говорит, что уйдет в отставку, так как вся администрация и войска наперерыв стараются возбудить против себя население, и он чувствует свою полную беспомощность. Бывший предводитель дворянства, крупный помещик пишет из Курска: «У нас в губернии благодаря, администрации царит полный кавардак, который выльется не сегодня завтра в махновщину и зеленых. Предела аппетитам помещиков не существует, при этом все это делается черт знает как».

Все вышеизложенное побуждает прийти к заключению, что без оздоровления администрации и принятия реальных мер против грабительства отдельных представителей армии все успехи Добрармии на фронте будут аннулированы созданием в тылу новых кадров махновцев, зеленоармейцев и прочих банд, пополняемых, главным образом, отчаявшимися во внесении в его жизнь начал права и порядка, так как вера в организацию и силу Добрармии утеряна крестьянством».

Главнокомандующим приказано было вновь подтвердить войскам и гражданской администрации о необходимости не допускать в тылу каких-либо злоупотреблений. Были командированы в тыловые районы фронта особые комиссии, на обязанности коих было разбирать все случаи злоупотреблений и привлекать виновных к ответственности. Но это мало чему помогло. Неустройство тыла армии становилось все более и более грозным.

Командование советской армии еще зимой 1918 года поняло, что без конницы оно потерпит поражение, и в течение зимы 1918/19 года, весны и лета 1919 года, настойчиво и крайне энергично приступило к ее формированию. В октябре 1919 года сформированные конные части, усиленные пехотой, посаженной на подводы, и сильными пулеметными командами, были выдвинуты против Добровольческой армии, очень растянутой по фронту и непополненной в должной степени.

Успехи большевиков против армий адмирала Колчака и отступление Кавказской армии генерала Врангеля к Царицыну дали возможность советскому командованию сосредоточить главные силы против Добровольческой армии и левого фланга Донской армии.

Когда противник стал теснить части Добровольческой армии от Орла, 20 октября/2 ноября, было приказано из Кавказской армии перебросить в район Харькова сначала две кубанские конные дивизии, а затем еще полторы конные дивизии. Но время уже было упущено, да и перевозимые дивизии, сильно потрепанные в боях к северу от Царицына, были слабого состава.

Под натиском противника Добровольческая армия стала отходить к югу. Командующий Добровольческой армией генерал Май-Маевский был смещен, и на его место был назначен командующий Кавказской армией генерал Врангель.

(При описании этого периода я совсем не касаюсь событий, происшедших на Кубани в начале ноября. Не касаюсь не потому, что это я признавал бы преждевременным, а просто потому, что в моем распоряжении нет никаких документов. Подробностей же я не помню, так как указания были даны генералу Врангелю генералом Деникиным через К.Н. Соколова.

В двух словах эти события заключались в следующем. Кубанская делегация в Париже, в составе Быча, Калабухова, Намитокова и Савицкого, вела крайне вредную агитацию за границей, направленную против командования Добровольческой армии и за отделение Кубани от России. Подписание этой делегацией союзного договора с меджилисом горских народностей переполнило чашу терпения, и генерал Деникин приказал в случае возвращения на Кубань членов этой делегации их арестовать и предать военнополевому суду. Некоторые члены краевой Рады, во главе с заместителем председателя Рады И.Л. Макаренко, находясь в постоянной связи с «парижской делегацией» и получая указания от Быча, к концу октября определенно выступили против командования Добровольческой армии и начали открытую пропаганду среди кубанских войсковых частей.