Очерки из моей жизни. Воспоминания генерал-лейтенанта Генштаба, одного из лидеров Белого движения на Юге России

Кто-то из клира уговорил владыку пройти в посольство. Его туда провели кружным путем, и советник посольства Абрикосов его там устроил. Проходя через двор миссии, владыка увидел, что двухэтажное здание библиотеки разрушено.

Владыка согласился идти в посольство только после того, как выяснилось, что все члены миссии были выведены. В действительности настоятель собора (священник-японец) вернулся с дороги обратно и провел целые сутки около собора. Он был настолько нервно потрясен, что еще во время моего пребывания в Токио в 1924 году думали, что он не оправится.

В столице происходило что-то неописуемое. Все каменные здания (без железобетона), кроме некоторых одноэтажных, рухнули совершенно. В железобетонных зданиях каркасы покривились; во многих домах провалились полы и потолки. В домах лопнули газовые трубы, начались пожары. В чисто японских кварталах карточные домики от землетрясения почти не пострадали, но там, при страшной скученности населения, началась паника; люди бросались во все стороны; детей, стариков и женщин давили; начались и здесь пожары.

Обезумевшее население столицы выбиралось из опасных районов в парки, на площади, выбиралось из города. К юго-восточной части Токио примыкала обширная низменная, а в некоторых местах и болотистая, площадь, известная под названием «Интендантские поля» (название от бывших там интендантских складов). Народ, попадавший на эту площадь, чувствовал себя в полной безопасности. Вскоре во многих районах города стало известным, что на Интендантском поле лучше всего переждать ужасы, обрушившиеся на столицу. Народу на площади прибывало все больше и больше; тянули туда и свой скарб, и свои более ценные и более драгоценные вещи.

Рассказывают, что в безопасность на Интендантском поле так уверовали, что многие смельчаки несколько раз пробирались в город, чтобы привести оттуда своих родных и знакомых, чтобы спасти хоть часть имущества и вещей, доставляя их в ручных колясках на безопасное поле. Но к вечеру неожиданно ветер переменился и с силой задул в сторону Интендантского поля, неся со стороны пылавшей столицы дым и жар. От загоревшихся вблизи от Интендантского поля деревянных построек полетели на площадь искры, горящие головни и надвинулась как бы туча непереносимого жара.

Многотысячная толпа на площади была объята паникой, казалось, что огонь и жар надвигается со всех сторон; толпа не могла ориентироваться, безумствовала и сама себя давила.

В результате к рассвету следующего дня на Интендантском поле не было ни одной живой души. Трупы лежали кучами, а в некоторых местах сплошными массами и, как говорят, просто холмами. Трупы людей, бывших на периферии круга, были обуглены, полусгоревшие; все, что было внутри, было задушено друг другом и дымом.

Сколько всего людей погибло на площади, неизвестно. По подсчету останков, считают, что погибло не меньше 100 тысяч человек. Все эти трупы, конечно, стали быстро разлагаться, и власти из-за опасения заразы и распространения эпидемий решили их там же, на месте, сжечь. Был устроен ряд грандиозных холмов из трупов, все это было пропитано нефтью и подожжено.

Когда все было сожжено и поле продезинфицировано, кости были собраны в большие ящики, которые были поставлены в особо построенные сараи. Ящики с костями были прикрыты полотнами.

Так как погибли люди самых различных вероисповеданий, то перед ящиками с костями служились панихиды (или читались соответственные молитвы и шли богослужения) представителями религий буддийской, Конфуция, православной, католической, лютеранской и др.

Когда я был в этих бараках (в декабре 1924 г.), то и тогда богослужения шли ежедневно. Кругом бараков с ящиками с останками погибших появилась масса лавочек, где продавались на память различные фотографии, амулеты, разные вещицы. Большая часть дохода от продажи отчислялась на постройку будущего постоянного храма-памятника. Для сбора денег на эту же цель везде в Токио делались подписки, а на месте, около бараков, на день выставлялись особые ящики, в которые посетители бросали свою лепту. Мне писали из Японии в 1932 году, что деньги были собраны и что на месте гибели, на Интендантском поле, выстроен очень обширный и солидный храм-памятник.

В центральной части города после начала пожаров стало так жарко, что бывшая в нескольких местах асфальтовая мостовая буквально расплавилась. Запоздавшие беглецы, стремившиеся выскочить из пекла, на своих деревянных подставочках (которые японцы, особенно беднота, до сих пор носят вместо обуви) просто приставали к расплавлявшемуся асфальту, как мухи к клейкой бумаге, падали и гибли. Говорят, что так погибло довольно много народа, особенно женщин и детей.

Через столицу проходят несколько каналов, ведущих к реке и протокам, соединяющим район столицы с океанским портом. Около этих каналов на окраине города было значительное число крупных цистерн с керосином.