Очерки об англо-американской музыке. Том 1. Фолк-возрождение, книга первая: Отцы-основатели

Знакомство с Дженшем повлияло на Ренборна не меньше, чем ошеломляющие опыты Грэма. В Берте он видел не недосягаемого кумира, каким был Дэйви Грэм, а такого же, как и сам, гитариста, только-только начинающего карьеру. Дженш вдохновил Ренборна на запись сольной пластинки. Он сам тогда работал над дебютным альбомом, а после того, как Берт съехал от Билла Лидера, они вместе снимали квартиру. В 1965 году Нат Джозеф лично сделал записи нескольких треков, доверив остальные Питеру Этвуду (Peter Attwood) и Джимму Данкану (Jimmy Duncan), а вскоре появился и сам альбом (TRA 135), обложка которого резко контрастирует с идиллическим оформлением «There You Go». Ренборн вспоминал:

«Никогда не забуду, как подписывал свой первый контракт с Натом в 1965 году. Моя симпатичная подруга пошла со мной для удачи… А когда альбом вышел, это стало самым важным событием в моей жизни! Большой, не совсем обычный коричневый лонгплей с моим изображением на лицевой стороне, в спортивных ботинках, с пятифунтовой гитарой и палочкой lollypop, поддерживающей «шею», и мое имя справа, написанное большими буквами. Этот диск вывел меня на дорогу к известности и благосостоянию, пусть и не давал более двух процентов, установленных законом».

Как это бывает, в первый альбом вошли песни и баллады, уже не раз исполняемые перед клубной аудиторией. В нем, словно в зеркале, отражены самые разные влияния, которым был подвержен Ренборн первые двадцать лет своей жизни. Для музыкального историка, изучающего Фолк-Возрождение, пластинка Ренборна — важный источник, повествующий о стремлениях, течениях и направлениях, коими были охвачены молодые музыканты. Что только на них не влияло, какие только ветры не проносились тогда над Британией! Здесь и традиционные баллады, исполненные в стиле Дэйви Грэма, и блюзы, занесенные черными музыкантами из разных частей Америки, и обращение к Елизаветинской эпохе[69], а следовательно, к классическому наследию, здесь и «Luisiana Blues» Мадди Уотерса с использованием боттлнека, и «белые» блюзы, сыгранные стилем fingerpicking… Ренборн представил баллады, сочиненные на баркасе и написанные во время поездок автостопом на юг Франции, есть в альбоме и посвящение школьным друзьям, с которыми еще не так давно Джон играл рок-н-ролл. В записи двух треков — «Blue Bones» и «Noah and Rabbit» — принимает участие Берт Дженш.

Архаика материала, желание молодого музыканта высказаться на разных языках, стремление охватить необъятное и покорить недосягаемое, как ни странно, ему не навредили. Слушая пластинку, ты будто и впрямь находишься на дороге, в пути, и случайно встречаешь лениво голосующего путника с гитарой наперевес, у которого, конечно же, нет денег, но в благодарность за услугу он готов играть все, что только взбредет в голову. Если помните, Ренборн назвал позу, в которой запечатлен на обложке — «фолксингер на свалке». Действительно, Джон облокотился на полуобгоревший забор, очевидно ограждающий свалку, в чем убеждают его изношенные ботинки и одежда, и если присмотреться к гитаре, то в сравнении с самим музыкантом, она выглядит еще ничего, и только палочка от леденца под «шеей», столь существенно влияющая на звук, выдает в ней пятифунтовый Scarth. Слушая первый диск Ренборна, трудно избавиться от впечатления, что именно здесь у полуобгоревшего забора он и был записан[70]. В этом слегка показном наитии заключена особенная обаятельность первой ренборнской сольной пластинки.

Winter is gone,
And the leaves are green.
Winter is gone,
And the leaves turn green.
Your innocent face,
So you never had seen.

Come on, my love,

And pay the world.
Come on, my love,
And pay the world.
You cheated me But I wish you well.

Rope is bought,

And the bough is swung.
Rope is bought,
And the bough is swung.
An innocent man This day will be hung.
Come on, my love,
And see me die.

Come on, my love,

And see me die.
See me dancing Dance beneath the sky,
'Neath those gallows high
Come on and see me die.

Winter is gone,

And the leaves are green.
Winter is gone,
And the leaves turn green.
Your innocent face
So I wish I'd never had seen[71].