Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859, 1860 годах.

С бала поведу вас на похороны, где мы ближе познакомимся с канаками. Незадолго до нашего прибытия к острову умер племянник короля, сын одной из его сестер, потомок Камеамеа I. Мы были приглашены на его похороны, которые сопровождались процессией, подобающей ему, как члену королевского дома. Тело, герметически закупоренное в гробе из красного дерева, стояло под черным балдахином в доме губернатора Кекуанаса, отца нынешнего короля. Перед домом стояли огромные опахала, сделанные аз перьев; их носят при всех процессиях — коронации, свадьбах и похоронах членов королевского семейства. На балконе встретил нас седенький старичок в генеральском мундире и голубой ленте, — это был церемониймейстер. Он дал нам черного флера, чтобы повязать на руку, и указал на комнату, где лежал покойник. Там сидело несколько дам в черных платьях и губернатор в генеральском мундире. Мы поклонились гробу и вышли на улицу, где, смешавшись с толпой, стали ожидать процессии. На дворе стояло медное орудие с устроенным на нем катафалком; по странному стечению обстоятельств, это орудие оказалось русское; его взяли вместе с другими с острова Кауи, на котором оставил несколько орудий известный авантюрист, бежавший на судне, захваченном в Камчатке. По улице, под звуки барабана и флейты, шло королевское войско; всего было полтораста солдат, одетых очень хорошо в казакины и вооруженных штуцерами. Впереди ехал генерал Матаи, красивый мужчина, в каске, на которой развевались белые и красные перья. Войско выстроилось на дворе и сделало на караул; скоро потянулась процессия. Открывали ее доктор и пастор, и первый, вероятно, как главный виновник процессии… За ними, на двух длинных веревках, около ста канаков, одетых в матросские куртки, везли катафалк, около которого несли громадные опахала. За катафалком, в легкой коляске, ехала королева; с нею сидела мать покойника, принцесса Шарлотта, и какой-то мальчик. За коляской королевы ехали два её доктора верхом, в мундирах в роде гусарских, так что они больше походили на двух адъютантов. Потом тянулся длинный хвост канакских дам; они шли все попарно, были в глубоком трауре и очень напоминали стадо ворон, которые тянутся вереницей к своему родимому лесу. С некоторыми из них шли значительные лица. какая-то: министры, губернатор и хе смертные, которые отличаются от толпы ми золотым эполетом или каким другим внешним знаком отличия. Народ безмолвно смотрел на проходившую процессию, только иногда вырывалась из толпы какая-нибудь громадная женщина и воющим голосом начинала причитывать, вероятно, достоинства покойного. Несколько таких голосящих плакальщиц, в каком-то диком экстазе, сопровождали издали процессию.

Желая опередить похороны, мы, окольными путями, пришли в сад, где находится склеп королевских гробниц. Между деревьями стоял небольшой белый домик с деревянною крышей в роде тех, какие встречаются у нас на деревенских кладбищах. В саду на нас наскочил какой-то всадник на белом коне и, осмотревшись, вдруг остановился: это был принц Вильям. Он двоюродный брат короля и один из самых богатых князей всего королевства; по рождению, принц Вильям чуть ли не выше короля и мог бы иметь большое влияние на народ, но, к несчастью, он один из самых беспутных юношей во всем Гавайском королевстве. Ему нельзя ничего поручить, и потому он не занимает никакой должности. Когда он трезв, то очень мил и умен, но напившись шляется по харчевням, играет в кегли с матросами и никого не слушает. И теперь настоящее место его было бы, конечно, в процессии. Он слез с лошади и повел нас к склепу, у которого стоял полицмейстер с ключами; принц хотел ввести нас в склеп, но полицмейстер не имел права никого впускать туда до прибытия процессии. Принц заспорил с ним, вырвал ключ из рук, и мы вошли в гробохранилище королевской фамилии. Гробы стояли на полу и на полках; в средине был гроб, обделанный великолепно бархатом и золотом, в котором покоились останки Камеамеа III. Перед его гробом, на столике, лежала корона, которою коронуются короли; налево стоял гроб Камеамеа II, умершего в Лондоне. Тут же два гроба: Паки и его жены, родителей M-me Bischoff; направо гроб матери пьяного принца Вилльяма; гроб мистера Рука, отца королевы, и гроб знаменитого Джона Ионга, оставленного здесь Ванкувером, в видах английской политики, и сделавшегося другом и главным сподвижником Камеамеа I. Где был похоронен первый гавайский король, Камеамеа I никто не знает; в ночь его смерти, тело было унесено канаками в горы; и место могилы его, как Чингисхана, осталось неизвестным. Впереди стояли два маленькие гробика отравленных детей Камеамеа III, сделавшихся жертвой аристократических предрассудков; мать их была полу-белая, мать же настоящего короля принадлежала к одному из главных родов, а родовое значение здесь не по отцу, как у нас, а по матери [21]). Детей отравили, принцип восторжествовал. Это сказывал нам принц очень спокойно, как будто все это происходило лет пятьсот тому назад; а дети были его двоюродные братья.