Очерки пером и карандашом из кругосветного плавания в 1857, 1858, 1859, 1860 годах.

Но вот звуки похоронного марша стали явственно долетать до нас; из-за стены показались опахала, процессия замедлилась немного оттого, что катафалк не проходил в ворота; говорят, что это случается каждый раз, но никак не хотят катафалк сделать ниже; гроб взяли на руки и понесли к склепу. Опахала поставили у домика, а по окончании похорон заменили их старыми, потому что они должны стоять здесь до тех пор, нока ветер не разнесет всех перьев. Все, сопровождавшие процессию, образовали из себя обширный полукруг. Недалеко от нас стояла королева. В её темном лице было много грусти и какого-то томного выражения. He скорбь по покойнике разлила эту тоску и это выражение тихой покорности на её симпатичном лице, — грустная драма разыгрывалась в их семействе, и ей доставалась не последняя роль. По бабушке своей, она немного американка; оставшись ребенком-сиротой, она взята была доктором Руком, который воспитал ее и адоптировал; после смерти своей, он оставил ей, вместе с своим именем, и все свое состояние. Мисс Рук не осталась, по природе своей, каначкой; она не могла, по убеждению, примириться с положением рабы, которое приняла бы безусловно туземка. При муже её, короле, был секретарь, американец. Может быть, несколько неосторожных взглядов, или неосторожное слово, возбудили подозрения мужа. Благородный в душе, добрый, но вспыльчивый и легко поддающийся увлечению, как настоящий канак, гавайский Отелло, в порыве ревности, выстрелил в своего секретаря и очень опасно ранил его. За порывом страсти последовало раскаяние; опасно раненый был перевезен на остров Мауи, где дни и ночи раскаивающийся ревнивец проводил у постели больного. И в настоящее время он был там, — больному стало хуже. Король объявил, что если секретарь умрет, то он отказывается от престола в пользу сына и предаст себя суду, как простой гражданин. Я знал всю эту историю, и мне казалось, что в глазах несчастной женщины я читал и тоску, и грусть, и чувство оскорбленного достоинства.

Гроб внесли в домик; пастор сказал коротенькую речь, и все разошлись; лишь несколько женщин из народа, находясь в разных расстояниях от могилы, начинали завывать страшным голосом. Говорят, что при смерти последнего короля несколько тысяч каначек вопили вокруг кладбища, но что теперь их разгоняют и запрещают давать подобные концерты.

К нам на клипер приезжали: брат короля, принц Камеамеа, с ним были Вайли, министр иностранных дел, министр финансов и генерал Матаи. Принц — высокий мужчина с кофейным широким лицом, небольшим носом, черными усами и тою добродушною миной, какою отличаются канакские физиономии; в черных глазах его светится ум. Он занимает довольно важное место, образован, был в Европе и удивительно прост в обращении. На нем была соломенная шляпа, под сюртуком малиновая лента и небольшая звезда с боку.

Министр иностранных дел, Вайли, шотландец, представитель английского влияния, противодействующий американскому, стремящемуся из Сандвичевых островов образовать особый штат и присоединить его к северо-американской конфедерации. У него лице старого, умного и верного пса, украшенное седыми бакенбардами, которые падают редкими клочьями с дряблых, морщинистых и красноватых щек. Это чуть ли не самая замечательная личность в Гонолулу. Он устроил весь церемониал двора; он искусно вел переговоры с американцами, украл и уничтожил уже подписанный подпоенным покойным королем трактат с Соединенными Штатами. Он твердо выдерживал свою роль, когда явились с десантом Французы, желая вытребовать себе правом насилия право беспошлинного ввоза водки, тогда как пошлина составляет главный доход королевства. С виду он настоящий придворный; его уклончивая и размазывающая речь пересыпана беспрестанными выражениями: «его величество король, её величество королева» и т. п. Под фраком у него была одна голубая лента, без звезды.

Министр финансов удивительно напоминал собой распорядитёля официальных обедов; но генерал Матаи имел одно из тех лиц, которые не могут не понравиться, не смотря на кофейный цвет кожи, курчавые, жесткие волоса и большой рот. Он среднего роста и прекрасно сложен; многие здешние дамы влюблены в него, чему я и не удивляюсь. На его добром и симпатичном лице нельзя не видеть следов какого-то внутреннего недуга, что делает его еще более интересные. Все его очень любят, равно как и жену его, природную каначку.

На другой день приезжал к нам губернатор, Кекуанаса, отец короля. У него преоригинальная личность: на морщинистой пергаменной коже лица отделяется седая бородка, брови нависли над лукаво-светящимися глазами, a нос небольшим крючком приплюснулся к щекам. Канаки боятся его и уверены в точности всего, что скажет Кекуанаоа. На клипере он сказал оригинальный комплимент нам и России:

«Ваш клипер — реал, a Россия — миллион; как реал относится к миллиону, так величина вашего клипера относятся к величине России; a ваш клипер разве реал стоит? Как же должна быть велика и хороша Россия!» Мне, как медику, он счел нужным показать свою высохшую руку.