Очерки по истории политических учреждений России

В течение долгого времени мера, принятая против расширения польского землевладения, ограничивалась исключительно сельскими имениями и лицами, принадлежавшими к дворянству и среднему классу; но вскоре это запрещение было распространено на городскую собственность и на крестьян, желавших приобрести участок земли размером больше того, какой они могли обрабатывать собственным трудом без посторонней помощи. В 1884 году новым законом было объявлено, что на сельское имущество лиц польского происхождения не может быть заключена никакая ипотека. В то же время эти лица были изъяты из числа тех, кто мог снимать в аренду земли вблизи городов и местечек, безразлично частные или государственные. Нечего удивляться, что вскоре одержала верх практика не заключать никаких земельных договоров без письменного разрешения генерал-губернатора — практика, признанная законной постановлением Комитета министров от 1 ноября 1886 года. С этого времени генерал-губернаторы самым фантастическим образом толковали естественное право приобретения земель сообразно со своими действительными или предполагаемыми нуждами. Они объявили, например, что крестьянин-католик не может приобрести более шестидесяти десятин земли и то лишь в том случае, если он отвечает следующим условиям: он должен быть крестьянского происхождения, жить жизнью крестьянина, употреблять постоянно русский язык, не владеть никакой другой землей и быть в состоянии обрабатывать ее собственным трудом без помощи наемных рабочих. Богатая изобретательность высших чиновников, внезапно возведенных в сан законодателей, блещет равным блеском в предписаниях следующего рода: в силу циркуляра от 19 мая 1887 года, посланного виленским генерал-губернатором подчиненному ему губернатору, крестьяне, состоявшие членами приходского братства и действовавшие в качестве посредников между приходским священником и населением, не могли быть допущены к приобретению новых земель. Что же касается тех из них, кто принял православие, то простой факт неаккуратного посещения церкви, факт, единственным судьей которого является приходской священник, признавался достаточным, чтобы лишить их такого разрешения. Несколько меньшие, хотя и не последние, проявления этого же административного произвола мы находим в двух актах 1891 и 1892 годов., которыми виленский генерал-губернатор вопреки всем законам запретил прибывшим из Польши крестьянам-католикам приобретать земли в Западном крае. Это же правило было применено и к крестьянам двух приходов Гродненской губернии — Следзяново и Граново за оказанное некоторыми из них сопротивление уничтожению их приходской церкви — и это в конце XIX века!

В то же время мы с радостью упомянем о том, что недавно принятыми мерами было отменено другое непостижимое правило, в силу которого через тридцать лет после восстания крупные польские землевладельцы должны были еще вносить в казну десятую часть своих доходов в виде штрафа за их действительное или предполагаемое участие в повстанческом движении. Чтобы найти нечто подобное этой мере в летописях прошлого, нужно вернуться к генерал-майорам Кромвеля, требовавшим такого же штрафа с роялистов. Хотя эта мера была распространена, по крайней мере вначале, на всех землевладельцев без различия национальности и вероисповедания и считалась чем-то вроде сбора на расходы по поддержанию порядка, однако для русских и немецких собственников этот штраф обыкновенно уменьшался наполовину, и разницу уплачивали польские собственники. Вначале эти правила считались временными; они стали постоянными в 1870 году, когда начали освобождать от всяких платежей земли, перешедшие в собственность русских. Эта система вышла из употребления лишь в царствование Николая II.