Очерки по истории политических учреждений России

Но насколько такой акт казался несправедливым в глазах тех, кому он должен был приносить выгоду, ясно видно из той решительной позиции, которую с самого начала своего царствования занял в польском вопросе внук Екатерины II, Александр I. Как передает в своих записках одно из наиболее приближенных к нему лиц граф Адам Чарторыйский, молодой император считал раздел Польши противным всем понятиям о справедливости и международному праву и решил признать за нею, если не политическую независимость, то, по крайней мере, право на либеральное и представительное правление. После падения Наполеона Александр I получил возможность сдержать данное Чарторыйскому и его сторонникам обещание и восстановить хотя бы часть прежней Польской Республики под именем царства. С этой целью ему предстояло отобрать у саксонского герцога часть польских провинций, уступленных ему Наполеоном. Такое его намерение встретило решительную оппозицию со стороны Меттерниха, всемогущего члена Венского конгресса, руководившего европейской дипломатией. Неожиданное возвращение Наполеона с острова Эльбы помогло успешному окончанию дебатов по этому, как и по многим другим вопросам. Какова была ближайшая цель Александра в создании этого нового Польского королевства — видно из следующего письма, написанного им в мае 1815 года президенту польского сената, графу Островскому: «Если высшие интересы всеобщего мира помешали объединению всех поляков под одним скипетром, я постарался, по крайней мере, смягчить, насколько возможно, горечь их разделения и признать за ними повсюду их национальные права». В манифесте к жителям новообразованного царства Александр I давал им конституцию, систему местного самоуправления, свободу печати и право иметь особую армию. Торжественное восстановление Польского королевства происходило в Варшаве 21 июня. В католическом соборе в присутствии властей был прочитан текст новой конституции; Государственный совет, сенат, высшие должностные лица и население присягнули на верность Александру как польскому царю и конституции. Что касается последней, то окончательный текст ее должен был быть составлен комитетом из польских сановников, под председательством графа Островского. Пришедшей его приветствовать в Париже польской депутации Александр сказал: «Передайте польской нации от моего имени, что я хочу возродить ее. Объединяя поляков с народом того же славянского происхождения, я обеспечиваю на долгие времена их благосостояние и мирное существование».

Как известно, Александр не думал ограничиться в своих конституционных реформах одной Польшей. Он ясно выразил свои желания во французской речи, произнесенной им 27 марта 1818 года по случаю открытия первого польского парламента. Приглашая собрание доказать, что свободные учреждения не следует смешивать с разрушительными учениями, он выразил уверенность в возможности распространить благотворное влияние этих учреждений на все страны, волею Провидения порученные его заботам. Быстрое торжество политической реакции во всех европейских странах и, в частности, в России помешало исполнению его желаний, но польская конституция сохранилась, и заседания варшавского парламента пользовались полной свободой обсуждения.

Два восстания — в 1830 и в 1863 году были сочтены русскими монархами совершенно освобождающими их от всех прежних обязательств по отношению к польской нации и поставили поляков в положение неблагонадежных подданных; они были лишены возможности увеличивать свое материальное благосостояние приобретением новых земель и расширять свои духовные богатства свободным исповедованием национальной религии и употреблением национального языка. Странно сказать: движение, по отношению к которому большинство населения осталось, если не индифферентно, то, по крайней мере, нейтрально, становится отправным пунктом политики третирования всей польской нации целиком в качестве врага, постоянно требующего для своего обуздания предупредительных мер и строжайшего контроля. Чтобы разделить эту нацию на две неравные партии, партию высших сословий и партию крестьян, правительство прибегло к самому лукавому маккиавелизму. Приняв сторону последних при разрешении вопроса об освобождении крепостных в Польше и проведя это освобождение на более широких основаниях и с большими преимуществами для низшего слоя населения, императорское правительство сумело создать себе из него верного союзника для преследования своей антинациональной политики, пока применение того же самого маккиавелизма в вопросах о религиозных верованиях и народном образовании не превратило этих новых союзников во врагов и не восстановило старого союза всех классов Польши, внушив всеобщую ненависть к русскому управлению.