Очерки по истории политических учреждений России

Александр охотнее соглашался ограничить свою императорскую власть, когда собирался вступить во владение Польшей. Именно ему принадлежала инициатива создания великого герцогства Варшавского и дарования ему представительных учреждений. Австрия отнеслась очень враждебно к этому плану и Матерних так восстал против него на Венском конгрессе, что чуть не испортил своих хороших отношений с царем. Что же касается самой России, то Александр ограничивался только простым выражением своего намерения перестроить империю по образцу европейских конституционных монархий. Но он вовсе не принимал мер для осуществления этого своего намерения. Священный союз и всякие конгрессы, созываемые для борьбы с революцией, приводятся обыкновенно в качестве причин, помешавших царю исполнить самые дорогие свои желания. В конце концов, царствование Александра I обогатило Россию только созданием Государственного совета и министерств.

Теперь рассмотрим детальнее этот новый законодательный и административный механизм. Начнем с Государственного совета. Что особенно отличает его от подобных же учреждений Англии, Франции или Германии, это то, что он является не чисто совещательным учреждением для всех государственных дел или, как во Франции, в то же время административным судилищем, а учреждением, выполняющим самые разнообразные функции — законодательные, финансовые, административные, судебные. Объясняется это отчасти тем, что выполнение функций, предоставленных, по проекту Сперанского, Думе, перешло к Государственному совету, когда идея представительного собрания была окончательно оставлена. Не приходится поэтому удивляться и тому, что одним из главных занятий Государственного совета с 1812 года и до наших дней является обсуждение и подготовка законов и составление государственного бюджета, две функции, выполнение которых в представительных монархиях лежит на представителях народа и последняя из которых, по крайней мере, выполняется обычно нижней палатой. Для американца, привыкшего видеть в законе выражение воли народа, должно казаться странным, что единственное различие в России между административным распоряжением и законом является то, что последний обсуждается Государственным советом. Таким образом, тот самый акт, который во Франции, например, рассматривается, как указ, в таком смысле этого слова, в каком оно употреблялось во времена Тюдоров и Стюартов, в России имеет значение и характер закона. Самая форма, в которой выражается участие совета в составлении нового закона, прямо скопирована с форм, которыми пользуется французский Государственный совет при издании новых административных правил. В ней содержатся известные слова: «по рассмотрении предположений Государственного совета», что означает, что Государственный совет сперва высказал свое мнение по данному поводу.

Некоторые лица неправильно толковали смысл этих слов, говоря, что решения совета обязательны для государя.

Если против Сперанского были вооружены русские консерваторы, то отчасти благодаря неправильному предположению, что главной причиной введения упомянутых слов в тексте русских законов было стремление некоторым образом ограничить самодержавие. Карамзин был в числе умолявших Александра не разрешать введения этой формулы, говоря в своей записке «О старой и новой России», что император не должен слушать советов какого-то политического учреждения, а должен следовать соображениям, которые он найдет в собственном уме, в книгах, в мнениях своих подданных. Отвечая на это обвинение, Сперанский без труда доказал в письме из Перми, где он находился в ссылке, в январе 1813 года, что он вовсе не намеревался ограничить верховную власть учреждением Государственного совета. «В чем видят такое ограничение? — писал он Александру. — Разве не от императора зависит поставить тот или иной вопрос на обсуждение совета. И разве решения этого последнего не становятся окончательными только после утверждения императора? Несомненно, что таким образом, еще до издания в 1842 году нового закона относительно функций Государственного совета, в котором была опущена так взволновавшая консерваторов формула, император имел одинаково право принимать мнение как меньшинства, так и большинства совета. Так дела обстоят и ныне, и единственное основание, по которому современные министры предпочитают законам, обсуждающимся советом, так называемые временные правила, непосредственно представляемые для подписи императору, заключается в недостатке доверия с их стороны к собранию, члены которого не совсем забыли либеральные традиции Александра II.