Очерки по истории русской церковной смуты

Следует отметить, что в Харькове автокефалия была поддержана не только простым народом, но и религиозной интеллигенцией, объединившейся здесь в «Общество ревнителей православия», во главе которого стал профессор местного университета (впоследствии член Академии наук), один из крупнейших представителей советского литературоведения, недавно умерший Александр Иванович Белецкий (См.: Безбожник, 1923, 18 февраля, № 10, с.1).

Зигзагообразен путь основоположника Харьковской автокефалии: переехав в Москву, он сблизился с Антонином — вновь вернулся в лоно обновленчества (всегда сохраняя, однако, особую, своеобразную позицию), стал профессором обновленческого Ленинградского богословского института, затем обновленческим архиереем и так же, как Боярский, погиб в тюрьме в качестве одной из жертв ежовщины.

Примерно так же, как в Харькове, развертывались события в Росто-ве-на-Дону. В мае 1922 года, как только был арестован за сопротивление изъятию ценностей местный епископ Арсений, сразу появилась группа местных священников во главе с прот. Михаилом Поповым, которая здесь приняла сугубо «революционное» название — «Исполнительное бюро», со ставившее соответствующее воззвание, которое начиналось словами:

«Епархиальная власть не осознала той свободы, которая предоставлялась церкви государственным переворотом и отделением церкви от государства, а наоборот, непременно старалась ее отдать в рабство то одному то другому (благоверному) временному правительству страны Российской…»

Далее следовала пламенная декламация о преданности советской власти и о признании ВЦУ.

«Воззвание подписано, — сообщал автор воззвания, — ВСЕМИ церковнослужителями ВСЕХ церквей Ростова и Нахичевани. Кроме того, на собрании находились представители всех церквей Ростовского округа, которые дали подписку о признании исполнительного бюро». (Коммунист, 1922, 1 июня, № 123, с.5, статья «Раскол в Ростовской церкви».)

Все эти подписки и одобрения всеми церковнослужителями Ростова и Нахичевани не помешали этим «всем» в полном составе покинуть «Живую Церковь» ровно через три месяца после принятия этой резолюции.

Очень колоритно начался раскол в Царицыне.

Тотчас после появления ВЦУ из Царицына полетела в Москву, на Никольскую улицу, следующая телеграмма: «Москва Богоявленский монастырь. Епископу Антонину. Царицынская группа священников и верующих на своем собрании, ознакомившись с журналом «Живая Церковь» и сочувствуя основной его задаче — обновлению православной Церкви, приветствует Ваше начинание и сообщает Вам об образовании в Царицыне инициативной группы, которая ставит своей целью издание журнала «Обновление церкви».

Председатель собрания свящ. Александр Благовидов. Священники:

Николай Руссов, Георгий Владимиров. Диакон Антоненко-Грушевский. Граждане: Новощекова, Пожарский, Сафонов». (Борьба, 1922, № 707, с. З).

Дальше все шло, как по маслу: «инициативная семерка», — пополнившись еще несколькими членами, отстранила от власти архиепископа Нифонта, который все никак не мог взять в толк, почему священник Благовидов и гражданка Новощекова отныне являются высшим авторитетом в духовных делах, — и организовала «Царицынское Временное Церковное Управление». Ввиду «непонятливости» архиепископа и ареста его викария епископа Николая в Царицыне не нашлось архиерея, который мог бы возглавить управление. Пришлось «призанять» у соседей: в Астраханской епархии нашелся викарный епископ Усть-Медведицкий Модест, который согласился дать свое имя обновленцам. Тут же Царицынское управление решило… что бы вы думали?.. присоединить Усть-Медведицкий викариат к Царицынской епархии; вместе с викариатом присоединили и епископа, который стал, таким образом, «законнейшим» правящим архиереем города Царицына (См.: Борьба, 1922, 3 июня, № 716).

Испросив утверждения этих действий по телеграфу у ВЦУ (оно, конечно, не замедлило их утвердить), Епархиальный совет стал готовиться к созыву собрания городского духовенства.

Собрание было открыто 9 июня 1922 года в здании Губпрофсовета; по «странной случайности» (совсем как в Калуге) как раз в этот день и час — в клубе Коммуны (через улицу) — начался судебный процесс над группой духовенства во главе с викарным епископом Николаем Орловым (Cм, Борьба, № 723, с.4).

Между тем толпа городских батюшек заполнила зал Дворца труда… На эстраде за столом, покрытым красной скатертью, сидели епископ Модест, священник Бурмистров и другие члены Епархиального совета и… рядом с ними некто Соколов — священник-расстрига, снявший с себя еще два года назад сан и выступающий в местной газете как завзятый антирелигиозник.