Очерки по истории русской церковной смуты

В это же время в Самаре появляется священник О.Павел Расцветов, объявивший себя сторонником «Живой Церкви». В конце июля местная газета с восторгом сообщает о прибытии в Самару «столичного гостя», священника Соловьева, назначенного уполномоченным ВЦУ по Самарской епархии, и о сформировании группы «Живая Церковь», главную роль в которой играл соборный псаломщик В.И.Клименко. Все это, однако, не произвело на верующих ни малейшего впечатления. Только 4 сентября 1922 года самарское «обновление» стало принимать более конкретные очертания: в этот день епископ Анатолий, не устояв перед сильным напором «друзей» «Живой Церкви», созывает «согласительную комиссию», целью которой является выработка условий, на которых Самарская церковь может присоединиться к расколу. В комиссию, кроме преосвященного Анатолия, входят протоиерей Ильинской церкви о. Н.Никифоров, протоиерей Воскресенской церкви о. П.Смирнов (в прошлом профессор-канонист Петербургской академии) и псаломщик В.И.Клименко.

После долгих споров комиссия выработала следующую компромиссную резолюцию, состоящую из 4 пунктов:

1. Самарское духовенство декларирует свою приверженность к церковному миру и стремится во что бы то ни стало избежать раскола.

2. Самарское духовенство заявляет о своей лояльности и аполитичности. В то же время оно считает, что «цели социальной революции»: раскрепощение личности от экономической зависимости и уничтожение социального неравенства — цели добрые, с христианской точки зрения.

3. ВЦУ следует признать в качестве «временного церковно-адми-нистративного органа» не строго нормально канонического типа, имеющего своим долгом принять все зависящие от него меры к скорейшему созыву Поместного Собора Русской Православной Церкви на канонических началах.

4. Будущий Поместный Собор должен быть строго каноническим (по своему составу).

Как и все соглашения в мире, это соглашение ничего не согласило — и когда в сентябре в Самаре возникло обновленческое Епархиальное управление (с епископом Анатолием во главе), большинство верующих его не признало.

Центрами обновленческой агитации стали Успенская, Воскресенская и Всехсвятская церкви. Во главе строго православной партии стал местный викарий епископ Бузулукский Сергий (Гальковский), пользовавшийся огромной популярностью в народе. «Епископ Сергий… — вынужден признать обновленческий летописец самарской смуты, — благодаря своей доступности и ласковому обращению с народом приобрел от горожан любовь, почтение и уважение». (См.: Самарские епархиальные ведомости, 1924, апрель, № 1, с.19.)

Деятельность епископа Сергия навлекла на его голову громы и молнии. «Вожаком церковных контрреволюционеров здесь являются епископ Сергий и его правая рука прот. Архангельский», — сообщил самарский корреспондент газеты «Безбожник» в статье под названием «Тихоновщину надо добить» (Безбожник, 1922, 31 декабря, № 2, с.2).

Указом ВЦУ от 11 декабря 1922 года № 1385 несговорчивый епископ был уволен на покой, на что, разумеется, никто из его сторонников не обратил никакого внимания, а вскоре после этого он был арестован; в трех приходах Самары (Воскресенской, Успенской и Всехсвятской церквах), однако, продолжали поминать его имя (См.: Самарские епархиальные ведомости, № 1, там же).

Впрочем, вскоре и епископ Анатолий, занимавший все ту же колеблющуюся, неустойчивую позицию, разделил участь своего бывшего викария.

В 1923 году во главе Самарской автокефалии встал другой викарный архиерей: преосвященный Павел, епископ Мелекесский (Введенский), хорошо известный самарцам, так как до своего пострижения в монашество он в течение долгих лет был настоятелем Воскресенской церкви и благочинным. Человек добрый и отзывчивый, преосвященный Павел был в то же время деятельным и волевым администратором.

«Епископ Павел (Введенский) с ревностью, достойной лучшего применения, — пишет все тот же уже цитированный нами обновленческий «летописец», — употреблял всю свою энергию на углубление и расширение нынешнего раскола[26] всеми зависящими от него средствами в пределах не только вверенного ему Медекесского, но и смежного Самарского уезда, находя благодарный материал среди «ревнующих по вере» народных масс и сотрудничество монашек Раковского монастыря, при хождении с чтимой иконой Богоматери «Взыскание погибших» по епархии, — пока, наконец, не был вызван в Москву для ответа за свои «деяния» в период бегства на Дальний Восток и Японию». (Самарские епархиальные ведомости, № 2, с. 11.)

К этому надо прибавить, что самарская автокефалия пользовалась деятельной поддержкой со стороны местной университетской интеллигенции, среди которой существовал тогда особый Христианский кружок, состоявший из 200 человек, среди которых находились профессора и студенты, которые, по их словам, «жили одним стремлением проникнуться как можно больше основами христианства». (Волжская Коммуна, 1922, 4 июня, № 1040, с. З. Сообщение о лекции В.А.Поссе «С Богом или без Бога» и последующих выступлениях.)