Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время

Зато к летней кампании 1607 года Шуйский успел хорошо подготовиться. В помощь служилым людям, московским и городовым, была собрана значительная «посоха» (с сохи по шести человек) в северных уездах и волостях и были вызваны отряды инородцев «с Казанского царства». Царь 21 мая сам выступил из Москвы к Туле и вел войска двумя дорогами: на Серпухов и на Каширу. Около Серпухова сошелся Шуйский с отступившим от Калуги корпусом Ф. И. Мстиславского и И. И. Шуйского, и здесь на время была устроена главная квартира московской армии. Восточнее в Кашире расположились войска князя Андрея Васильевича Голицына, и к ним подошли рязанские отряды князя Б. М. Лыкова, в том числе и отряд Пр. Ляпунова. На это-то левое крыло московских войск направились из Тулы «воры» в числе 30 тысяч под начальством князя А. Телятевского. На речке Восме, в нескольких верстах от Каширы, произошел 5 июня решительный бой. Телятевский был разбит, бежал в Тулу, а за ним к Туле явились и воеводы царя Василия. После второй счастливой для Шуйского битвы под самой Тулой Тула была окружена царскими войсками, и все «воры» с Шаховским, Болотниковым и царевичем Петром попали в осаду. Достигнув такого быстрого и важного успеха, Шуйский спешил им воспользоваться. Его отряды приводили в повиновение ему отдельные города и производили жестокие экзекуции в восставших местностях: «И по повелению царя Василия татаром и черемисе велено у краинных и Северских городов и уездов всяких людей воевать и в полон имать и живот их грабить за их измену и за воровоство, что они воровали, против Московского государства стояли и царя Василия людей побивали». Целая треть государственной территории отдана была на окончательное разорение и узаконенный грабеж. Для того чтобы сохранить свое добро от государевых людей, надобно было выпрашивать у царя особую охранную грамоту. В такой грамоте от царя объявлялось «дворянам и детем боярским, и татарам, и стрельцам, и казакам и всяким ратным людям», что царь пожаловал такого-то верного ему помещика: «поместья его воевать, и людей и крестьян бита и грабити, и животины имати, и хлеба травити и толочити, и никакого насильства чинити, и кормов сильно имати не велели; а велели есмя кормы покупати по цене». Надо заметить, что это было не единственное проявление московской жестокости к ненавистным для боярского правительства «ворам». Воеводы царя Василия и он сам, не задумываясь, осуждали на казнь сразу тысячи военнопленных. Еще тогда, когда, отбив Болотникова от Москвы, нахватали у него столько пленных, что для них не достало ни тюрем, ни других помещений, царь Василий распорядился «посадить в воду», то есть утопить, всех тех «воров, кои поиманы на бою». Их топили не в одной Москве: также «в Новгороде в Волхов потопили, бьючи палицами», целые сотни сосланных туда пленных. После упорного боя на Восме, принудив сдаться около 1700 казаков, засевших на поле битвы в бояраке, бояре и воеводы «тех назавтрее всех казнили»; оставлено было в живых по одному известию семь, по другому только три человека. Нельзя поэтому удивляться стойкости и отчаянному мужеству «воров»: не ожидая себе пощады, «те злодеи воры упрямилися, что им помереть, а не сдаться». Они в случае поражения садились на пороховые бочки и зажигали их под собой; сидя в осаде, выдерживали великую нужду; получая обещание пощады, не верили ему и «билися на смерть, стреляя из ружья до тех мест, что у них зелья не стало»[114]. Мудрено ли, что Тула, обладая вообще прекрасными средствами для обороны, так долго держалась против царских войск? В ней сидело с опытными вождями около 20 000 человек, воодушевленных смертной враждой, и царь Василий, начав осаду Тулы в июне, только к октябрю овладел этой крепостью. И то успех его в этом деле приписывали «хитрости» очень молодого муромского сына боярского Ивана Сумина Кровкова. Кровков догадался устроить плотину на р. Упе так, чтобы затопить всю Тулу, и об этом «в государеве разряде дьяком подал челобитную», уверяя, что «реку Упу запрудит, и вода не будет в остроге и в городе, и дворы потопит, и людем будет нужда великая, и сидети им во осаде не уметь». Замысел удался: «вода стала большая, и в острог и в город вошла и многия места во дворех потопила, и людем от воды учла быти нужа большая, а хлеб и соль у них в осаде был дорог, да и не стало (хлеба)». Из Тулы начали переметываться в лагерь Шуйского целыми сотнями. Дня за два или за три до Покрова завязались переговоры о сдаче крепости; 10 октября она сдалась окончательно, а через десять дней, 20 октября, в Москву торжественно, при множестве зрителей, привезли царских пленников, царевича Петра Федоровича и воеводу Ивана Болотникова. «Тульские сидельцы» выдали Шуйскому как этих лиц, так и Гр. Шаховского с А. Телятевским, сами же были приведены ко кресту «за царя Василия»[115].