Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI— XVII вв. Опыт изучения общественного строя и сословных отношений в Смутное время

К типу старых городов, подходящих к городам центра, прежде всего принадлежат Калуга, Тула и Переяславль-Рязанский – главные города изучаемой полосы. В каждом из них рядом с «городом», то есть цитаделью, существовал посад. В 1626 году, вскоре после Смуты и разорений, пережитых Калугой в 1618 и 1622 годах от врагов и пожара, на Калужском посаде считали 171 двор тяглый, до 102 обнищалых дворов; в 1654 году в мор, по официальному счету, в Калуге умерло 1836 человек, а осталось 930. Такие цифры рисуют нам Калугу со значительным населением в XVII веке и с развитым посадом (не менее 250–300 дворов) в XVI веке. От XVII века сохранились указания и на деятельность калужской таможни, намекающие на существование торгового движения и товарных складов в Калуге. Тула, уже с начала XVI столетия имевшая каменный кремль, была очень сильной крепостью. В ней в 1588–1589 годах насчитывается не менее 440 дворовладельцев дворян и детей боярских, за которыми было записано до 300 дворов и дворовых мест; на этих дворах жило не менее 325 дворников. Сверх того, в тульских слободах были помещены ратные люди низших разрядов, числа которых точно определить нельзя. В тульской книге 1588–1589 годов находятся упоминания приблизительно о 50 стрельцах, 50 затинщиках, 23 пушкарях, 16 воротниках; но этим не ограничивалось число таких служилых людей. Была в Туле и особая слобода черкас, то есть выходцев из польско-литовской «украины»; московский обычай обращал таких выходцев в особый чин служилых же людей. Размеры тульского посада в XVI веке неизвестны; для 1625 года имеем цифры: 153 тяглых двора, 62 бедных дворишка и 33 пустых двора. На небольшую торговую силу тульского посада намекают данные о состоянии тульского рынка: на нем около 300 лавок и до 150 меньших торговых помещений (скамеек, шалашей и т. д.); но из общего числа 450 помещений черным посадским людям принадлежит всего около ста: они владеют только 24 % изо всего числа лавок и шалашей. Остальная же масса принадлежит ратным людям из слобод и дворникам. В руках дворников, а не посадских людей находилась и ремесленная деятельность Тулы: дворники в числе ремесленников в Туле составляли две трети, даже более. Как ни приблизительны эти числовые данные, они, однако, убеждают в том, что тульский посад, безотносительно крупный, не был хозяином в торгово-промышленной жизни своего города. Он испытывал ту же участь, как и военные города на средней Оке, в которых военная слобода угнетала и медленно уничтожала посад. Таково же было положение дел и в Переяславле на Рязани. Здесь на торгу в 1595–1597 годах было 150 лавок, более 100 «полков» и около 80 иных торговых помещений, а с кузницами, харчевнями и т. п. всего до 400 торгово-промышленных заведений. Из них только 65, то есть 16 %, принадлежало черным посадским людям. Остальное сосредоточилось в руках или ратных людей, или же людей, зависевших от служилых и церковных землевладельцев: дворников и крестьян. Обилие ратных людей наблюдаем и в Переяславле-Рязанском: здесь есть стрельцы, затинщики и пушкари; есть даже казаки. Словом, в больших городах на московской украйне мы видим то же, что в Коломне, Серпухове и Можайске: город служит одновременно целям военно-административным и культурно-хозяйственным. Обращая его в крепость, заботясь о ее усилении, правительство делает город средоточием военного люда, который, обживаясь в городе и входя в условия городской жизни, принимает участие в торгово-промышленной деятельности коренного посадского населения. При этом посадская тяглая община или слабеет и никнет, не выдерживая конкуренции, или же играет в городе последнюю роль в ряду прочих существующих рядом с ней организаций. Таков характер главнейших украинных городов. В их число можно включить и Зарайск с его каменным кремлем и значительным посадом. На этом посаде в 1595 году было более 200 тяглых и бобыльских дворов и несколько дворовых мест пустых; в двух монастырских слободках насчитывали 87 дворов; в крепости и на посаде сверх того было 169 дворов помещиков рязанских и «каширских», очевидно помещенных здесь после разорения Каширы крымцами. В помещиковых дворах записано было 198 человек дворников; число это интересно потому, что оно почти равнялось числу тяглых людей, которых записали 208 (не считая бобылей: «бобыльские дворы в сошное письмо не положены»). К сожалению, нельзя точно определить, как распределены были между городскими жителями 326 торговавших лавок и скамей (из общего числа 400 торговых помещений в Зарайске); но, разумеется, и здесь посадские тяглые люди не пользовались исключительным правом на городской торг и промысел.