Очерки по истории зоологии

Во Флоренции в 1657 г. открылась «академия опыта» (Academia del Cimento), второе по времени естественно-историческое научное общество («Академия тайн природы», Academia Naturae secretorum, основанная в Неаполе Ж. Б. Портой еще в 1560 г., просуществовала несколько лет; она и была первым естественно-историческим обществом). Ее основал кардинал Леопольд Медичи, увлекавшийся физикой, а во главе ее стоял Торричелли. В Германии в 1652 г. городской врач г. Швейнфурта, Иоганн Бауш, в компании с тремя другими городскими врачами основал «академию курьезов природы». Переменивши ряд городов, — из Швейнфурта в Баварии она перебралась в Бреслау, потом в Нюрнберг, Бонн, — эта академия изменила и свое название. В 1677 г. ее взял под свое покровительство король Леопольд, король Карл VII покровительствовал ей позже, и академия превратилась в конце концов в «Естественно-историческую академию Леопольда и Карла». Эта академия начала уже в 1670 г. публиковать свои труды, вначале под несколько странным названием «Эфемериды».

Как правило, первые академии возникли из частных кружков ученых. Собирались несколько человек, толковали, спорили, рос кружок, росло и его общественное значение. Наступал момент, и властям приходилось решать вопрос, что делать с кружком. Разогнать или узаконить? Разогнать — соберутся в другом месте. Узаконить… Выход был найден: превратить частный кружок в «королевский». Так из частных кружков, нередко если и не совсем антиправительственных, то все же достаточно опасных своим вольномыслием, выросли учреждения «королевской науки»: вольнодумец, надев академический мундир, обычно быстро становился «верноподданным».

Из частного кружка, просуществовавшего около 20 лет, возникла и единственная в мире академия, не носящая названия «академии», — Королевское общество в Лондоне (Royal Society of London). Пятидесятые годы XVII в. в Англии — Карл I, Кромвель, гражданская война и смуты, борьба протестантов с католиками, наступление буржуазии на феодализм. Ученые пытались в разговорах и спорах хоть на час уйти от жизни, требовавшей от них ответа на вопрос — «с кем ты?». В Лондоне стало слишком беспокойно, — кружок перебрался в Оксфорд. Он назывался кружком «невидимых», и правда, найти его было не так просто. Только после реставрации, при Карле II, кружок вернулся в столицу и вскоре превратился в Королевское общество (1645). Девиз общества — «Ничего в словах», т. е. словам нет веры. Это были слова Ф. Бэкона, в свое время немало писавшего о значении опыта в исследовании. Одна из целей общества — борьба с суевериями, проверка наследства средневековья. И в заседаниях общества, вперемежку с докладами о природе комет, спутниках Юпитера, шлифовании стекол для телескопов (это было время увлечения астрономией), кровообращении, обсуждали такие темы, как отравленные кинжалы, симпатическое лечение, ставили опыты по проверке ряда «заговоров» и всяких фокусов волшебников и чародеев. Издания общества — «Философские труды» — сделались прибежищем иностранных ученых, лишенных возможности опубликовать свои работы на родине.

В 1666 г. министр финансов и государственный секретарь Франции Жан Кольбер открыл Французскую академию наук, причем часть академиков выписал из Италии. Открой он ее на 20 лет раньше, и иезуит Мерсенн был бы по крайней мере почетным членом этой академии. Вокруг Мерсенна собирался тот кружок ученых, который потом превратился в академию (условно, так как в число академиков попали далеко не все они); он, верный сын церкви, нашел хороший способ быть «в курсе дел». Той же линии держался и иезуит Шотт в Германии, также устроивший кружок ученых (будущая академия) и также взявший на себя столь «неблагодарный труд», как обязанности секретаря и всю переписку по делам кружка. Шоттовский кружок в 1700 г. превратился в Берлинскую академию наук, основанную Фридрихом I. Первым директором этой академии был знаменитый Лейбниц. По советам Лейбница, вскоре появились академии в Вене, Дрездене, Санкт-Петербурге (1724–1725). Каждая страна хотела теперь «свою» академию, — этого требовал «хороший тон», — и в некоторых странах оказалось даже по нескольку академий.

Ученые наконец-то объединились, они могли обмениваться опытом, могли дискуссировать. И самое главное — академии издавали свои «труды», периодические публикации. Небольшая по объему работа не залеживалась в столе, теперь ученый мог познакомить мир со своим еще далеко не законченным исследованием в «предварительном сообщении». Темпы ускорились, и это тотчас же дало свои результаты, — наука зашагала вперед. Конечно, она не помчалась с места карьером, нужен был разбег.

Число путешествий росло и росло: Европа искала рынков, ее неудержимо влекли к себе богатства вновь открытых стран, флаги Испании и Голландии мелькали во всех морях и океанах, торговые компании захватывали земли, не уступавшие по площади королевствам. Каждый год приносил новинки для зоологов.