Очерки по русской семантике

2.0. Ответ это любое действие, физически направленное или ментально адресованное субъекту вызывающего, инициирующего, мотивирующе-провоцирующего действия и способное в свою очередь стать вызовом для обратно ориентированного ответа. Вызов – будь то кантовский «вызов долга» или хайдеггеровский «вызов бытия» [Heidegger, 1962], упрекающий и предъявляющий счет «голос совести» или «зов сердца», вопрос, требующий разрешения (и, в частности, вопрос, задаваемый нами самим себе), или вообще какое угодно речевое или неречевое действие – и реакция – ответ образуют пары и цепочки, которые традиционно описываются и интерпретируются в терминах природных, естественно-физических, жестко детерминированных (и потому верифицируемых) каузальных связей (см., например, работы [Апресян, 1970; Золотова, 1978, 1983] и др.).

2.1. Такая трактовка не соответствует действительному положению вещей в человеческом мире, где в силу свободы воли и свободы выбора, которыми Бог наделил человека, создав его по образу и подобию своему (не Бог антропоморфен, а Человек теоморфен), – действует не механическая, а человеческая подобная божественной (Бог же действует не «потому что», а «во имя того, чтобы»!) – «причинность из свободы» (И. Кант), логически не сообусловленная следствием, которое в свою очередь не сообусловлено причиной.

Определяющая роль здесь принадлежит не объективным причинам, а интенциям и инициативам, т. е. субъективно определяемым и нуждающимся в смысловом понимании и непредвзятом истолковании целям, побуждениям, основаниям, поводам, резонам и мотивам. Здесь действует не каузальность, а телеология (ср. [Вригт, 1984; Франкл, 1989]). Особо должны быть отмечены ответы, представляющие собой неконтролируемые (психо-)физические и (психофизиологические реакции, но и они не являются жестко детерминированными.

2.2. Поэтому ответ хотя и соотнесен всегда так или иначе с вызовом (и, в частности, с вопросом), не является его следствием, а вызов (и, в частности, вопрос) хотя и соотнесен с ответом, не является его причиной. Не случайно, что в числе 10 Божьих заповедей нет предписания: «Отвечай!» Человек свободен в выборе ответа и на вопрос, и на любой другой вызов, хотя эта свобода дается не даром: она оплачивается ответственностью, т. е. новой цепью вызовов и ответов. В том числе и ответственностью за недействие, за не-ответ (не смешивать с отрицательными нет-ответами!), каковой, следовательно, должен быть признан особым видом ответа. Отсюда двойственность в языковой трактовке этого феномена: не ответить – оставить без ответа – промолчать – молчать в ответ – ответить молчанием; нет ответа – в ответ ничего / ни звука / ни слова / никакого отклика / никакого отзыва / молчание. Ср. также разг. ни ответа ни привета, устар. ни гласа ни послушания. На этой же основе возможно сужение ответа до значения «согласие, соответствие»: Вдруг в течение мелодии врывается ответ или возражение ей в другом, более высоком и женском голосе и другом, более простом и разговорном тоне (Б. Пастернак) при устар. возражение ‘ответ’, возразить ‘ответить’.

2.3. Хотя вызовы и ответы образуют два соотнесенных открытых множества, они естественно представляются человеческому сознанию определенными ограниченными наборами типов, что делает актуальной задачу исследования и описания типологии вызовов и ответов и образуемых ими целостных «вызовно-ответных» комплексов. Однако, если не считать нескольких попыток анализа различающихся иллокутивной силой инициирующих речевых актов типа спрашивать, предлагать, призывать, советовать, настаивать, просить, умолять, приказывать, требовать и т. п. (ср. «экзерситивы» и «бехабетивы» Д. Остина [Ос-тин, 1986], «директивы» Д. Серля [Серль, 1986], «императивы» А. Ишмуратова [Ишмуратов, 1987]), круг этих проблем не подвергался до сих пор специальному системному изучению.

3.0. В докладе исследуется типология ответных действий и, в частности, предлагается различать: