Очерки по русской семантике

Во всех рассмотренных выше случаях выражается то значение внутреннего – скрытого или скрываемого – рече-мыслительного действия, которое обычно передается с участием образующих параллельный местоименному обширный синонимический ряд наречий и наречных оборотов, таких, как мысленно, в мыслях, в душе (ср. устар. в духе), в глубине / тайниках души, внутренне и др. (см. о нем подробнее в работе [Пеньковский 1983] и в наст. изд. с. 184–203). Ср.: «Он поворачивается на бок, с головой укутывается шинелью, мысленно говорит: “Надо было подпустить его, отвести удар, сшибить прикладом…”» (М. Шолохов. Тихий Дон); «Нет, – говорит он в мыслях, – я им этой радости не доставлю…» (П. Романов. День ушедший); «[Ноэми]…Когда ж произношу его названье, / Хотя бы в мыслях только я сказала – / Фернандо!.. то краснею…» (М. Ю. Лермонтов. Испанцы, 3, 1); «Ну, слава богу, все кончилось, – облегченно говорит он в душе и засыпает…» (В. Крестовский. Брат и сестра); «Чего только не передумал я в глубине души в эти дни, если бы ты знал…» (Г. С. Батеньков – А. В. Поджио, 25 января 1822 г.) и т. п. Ср. также устар. в духе: «Сколько раз думал я в духе все бросить, от всего отречься…» (М. М. Сперанский – Е. М. Сперанской, 21 марта 1813 г.); «Нет, – говорил я в духе, когда сон бежал глаз моих, – я не уступлю, я не поддамся…» (В. Л. Пушкин – И. И. Дмитриеву, 16 марта 1813 г.) и др. под.

В этом же ряду находится и устаревшее на уме: «Я делал вид, что внимательно его слушаю, улыбался, кивал ему головой, а сам думал на уме только о том, как бы сбыть этого скучного гостя…» (Записки князя Д. В. Мещерского, 1832).

* * *

Мы вернулись, таким образом, к сочетанию на уме и, следовательно, можем утверждать, что форма возвратного местоимения себе, принадлежащая местоименному синонимическому ряду, и сочетание на уме, принадлежащее наречно-именному синонимическому ряду, объединяются общим для обоих этих рядов смыслом, отсылающим к внутренней сфере сознания человека, в которой замыкаются речь и мысль, не получая выхода вовне и не реализуясь ни в физическое действие, ни в произносимое и/или писаное слово. Различие же между ними состоит в том, что себе, как и другие члены местоименного ряда, только указывает на эту сферу, тогда как на уме, как и другие члены наречно-именного ряда, эту сферу называет и (при всей неопределенности и расплывчатости таких ее участков или зон, как ум, мысли, душа, дух, сердце и др.), дифференцируя, конкретизирует.

Именно поэтому оказывается возможным объединение членов двух этих рядов – местоименного и наречно-именного – в составе одного высказывания. Такое объединение может осуществляться либо в целях усиления-подчеркивания, либо в целях уточнения и конкретизации.

В качестве яркого экспрессивно-усилительного средства, создающего эффект экстатического напряжения речи, этим приемом широко пользовался Ф. М. Достоевский. Ср., например, некоторые случаи такого объединения-нанизывания в языке его романа «Братья Карамазовы»: «– Стойте, стойте, запишите так: “В буйстве он виновен, в тяжких побоях, нанесенных старику, виновен. Ну там еще про себя, внутри, в глубине сердца своего виновен…”»; «Этот поступок он всю жизнь свою считал глубоко про себя, в тайниках души своей – самым подлым поступком всей своей жизни»; «Он сам твердо помнил, что в душе своей тогда же шепнул про себя: “А ведь вздор, не поедешь…”» и мн. др. под.