Очерки по социологии культуры

Сразу же отмечу, что перед нами здесь не просто актуальный срез, а устойчивые тенденции второй половины 90-х гг. Так, согласно данным международного сравнительного исследования 1997 г. (кроме нашей страны, оно проходило в США, Польше, Чехии, Венгрии и Казахстане), Россия лидировала по доле взрослых людей, которые относили себя к смотрящим телевизор «часто и очень часто» (их насчитывалось 58 %) и была на последнем месте по доле «часто и очень часто» читающих (31 %). По телевизору россияне при этом больше всего смотрели — и хотели смотреть еще чаще — эстрадные концерты, юмористические шоу, зарубежные мелодраматические сериалы и художественные фильмы прошлых лет (в абсолютном большинстве — советские). Отмечу, что к телевидению у россиян имелось тогда немало претензий (очень многим оно «не нравилось», большинство «раздражало»), ему как информационному источнику крайне слабо доверяли и т. п. Тем не менее свыше 85 % опрошенных смотрели телевизор ежедневно по нескольку часов. Можно сказать, что само это устойчивое во все последние годы соединение будничного недовольства с чувством столь же повседневной зависимости — способ существования, типовая установка, стандартная форма отношения подавляющего большинства сегодняшних жителей России не только к телевидению, но и к окружающим людям, собственной жизни, своей стране, едва ли не ко всем социальным институтам общества, фигурам и структурам власти. Точнее, конечно, видеть в этих недовольстве и зависимости (соединение, базовое едва ли не для всех социальных отношений нынешних россиян) разные проекции одной проблемы или одной травмы — социальной неполноправности, неподвластности для респондента его собственной жизни, что выражается здесь в его зрительской пассивности[624]. Данные полутора последних лет эти тенденции подтверждают.

Больше половины работающих горожан (37 % от всех опрошенных в 2000 г., по Москве — свыше 40 %) смотрят телевизор по утрам до ухода на работу; такова же суммарная доля тех, кто, приходя вечером с работы домой, находят телевизор уже включенным или тут же включают его сами. 51 % опрошенных смотрят телевизор за ужином в будни и по выходным. Почти у трети опрошенных (31 %) он работает весь будний день, по-своему означая живую жизнь в доме, и не выключается никогда. В выходные дни это постоянное «присутствие» телевизора как своего рода члена семьи отмечают еще больше — 37 %. Важен и характер подобного просмотра: 46 % опрошенных смотрят телевизор одновременно с другими домашними делами. Это означает, с одной стороны, плотную встроенность телевизора в обиход, привычную сращенность его с формами бытовой жизни дома, а с другой — своеобразную несконцентрированность, «рассеянность» обычного внимания телезрителей. (Вальтер Беньямин, одним из первых заговоривший об особом феномене массовой рецепции и всеядной, тестирующей установке типового, «среднего» зрителя, подчеркивал, что для подобного восприятия характерна не концентрация, а, напротив, «расслабление» и осуществляется оно «не через внимание, а через привычку»: «Публика оказывается экзаменатором, но рассеянным», — заключал Беньямин[625].)

Телевизор тесно связан с домом и бытом, домашним поведением, общим досугом семьи. Больше того, можно сказать, что домашнее, семейное время («своя, личная жизнь») для преобладающей части россиян — это и есть телевизор, как телесмотрение равнозначно семье, дому, досугу («своей, личной жизни»)[626]. Или иначе: общество в сегодняшней России — это по преимуществу общество смотрящих телевизор и символически обменивающихся репликами о просмотренном. 60 % опрошенных в 2000 г. горожан обычно смотрят телевизор с кем-то из родных или близких. Само домашнее время телезрителей организовано вокруг телевизора. И важнее всего при выборе того, что смотреть, не советы близких и друзей (в целом важные для 39 % опрошенных) и даже не печатная программа передач (важна для 38 %[627]), а непосредственный рекламный «массаж» самого телеканала (анонсы будущих передач по ходу показа, важные для 46 % опрошенных[628]). По известной формуле Маршалла Маклюэна, само коммуникативное средство и представляет собой здесь сообщение («Medium is message»): телевизионная картинка и есть мир зрителя как социального существа, как члена социума — и «большого» (общества), и «малого» (семьи).

Это, среди прочего, означает, что стандарты оценок, составляющих смысловое ядро общественного мнения, в преобладающей степени выносят и поддерживают сегодня в России не отдельные авторитетные лидеры или группы (журналы, а во многом и газеты типа «Литературной», «Культуры» и т. п. — фокус именно группового сплочения, орган межгрупповых связей), но анонимные коммуникативные каналы, телевидение как организация. А это уже совсем другая композиция общества, другая система коммуникаций в нем, иное устройство культуры.