Очерки по теории сексуальности

Я: «Почему ты не говоришь, что его принес аист?»

Ганс: «Это скучно».

Я: «Но ведь ты думал, что Ханну принес аист?»

Ганс: «В то утро (когда родилась сестра) я так и думал. Папа, а герр Райзенбихлер (наш домовладелец) был при том, как теленок выходил из коровы?»[176]

Я: «Не знаю. Ты сам как думаешь?»

Ганс: «Я думаю… Папа, ты часто видел у лошади что-то черное вокруг рта?»

Я: «Много раз видел на улице в Гмундене[177]. Кстати, скажи-ка, ты часто приходил там в мамину постель?»

Ганс: «Да».

Я: «И воображал себя папой?»

Ганс: «Да».

Я: «Тогда ты начал бояться своего папочки?»

Ганс: «Ну да, ты же все знаешь, а я ничего не знал».

Я: «Когда Фрицль упал, ты подумал: «Вот бы папа так упал»; а когда барашек тебя боднул, ты подумал: «Вот бы он папу боднул», так? Помнишь похороны в Гмундене?» (Это первые похороны, которые видел Ганс. Он часто вспоминает о них – несомненно, заслоняясь от мрачных впечатлений.)

Ганс: «Да, и что с того?»

Я: «Ты подумал тогда, что, если бы твой папа умер, ты занял бы его место?»

Ганс: «Да».

Я: «Каких повозок ты до сих пор боишься?»

Ганс: «Перед всеми».

Я: «Зачем ты меня обманываешь?»

Ганс: «Пролетки, кареты и повозки с людьми, одноконные и двуконные, меня не пугают. Конок и груженых повозок я боюсь, только когда они нагружены, а когда они пустые, не боюсь. Когда повозка нагружена доверху и при ней одна лошадь, я боюсь, а когда впряжены две лошади, не боюсь».

Я: «Ты боишься конок потому, что в них много людей?»

Ганс: «Потому, что на крыше много поклажи».

Я: «А мама, когда у нее появилась Ханна, тоже была нагружена?»

Ганс: «Мама будет опять нагружена, когда снова заведет младенца. Он же будет расти там, у нее внутри».

Я: «А тебе бы этого хотелось?»

Ганс: «Да».

Я: «Ты же говорил, что не хочешь, чтобы у мамы появился еще один младенец».

Ганс: «Тогда она больше не будет нагружена. Мама сказала, что когда она больше не захочет, то и бог этого не захочет». (Это понятно: Ганс вчера спрашивал, нет ли в маме новых детей. Я ответил, что нет и что без господней воли новые детки в ней не будут расти.) Но вот мама говорила, что если она не захочет, то больше у нее детей не будет, а ты говоришь, что все решает бог».

Я объяснил, что дело обстоит именно так, на что он заметил: «Ну да, ведь ты был при этом и знаешь, наверное, лучше». Также он вызвал на разговор мать, и та примирила оба объяснения – дескать, если она не захочет, значит, и бог не хочет[178].