Очерки по теории сексуальности

Ганс: «Я знаю. Прежде я был мамой, а теперь я папа».

Я: «А кто же мама?»

Ганс: «Ну, моя мама, а ты им дедушка».

Я: «Значит, ты хотел стать взрослым, как я, и жениться на маме, чтобы у нее были дети от тебя?»

Ганс: «Да, хотел. А бабушка из Лайнца (моя мать) будет бабушкой и для них».

Все движется к удовлетворительному завершению. Маленький Эдип[186] нашел более счастливое разрешение, чем предписано судьбой. Он не хочет более устранять отца, он желает отцу того же счастья, какого требует и для себя; он «производит» отца в дедушки и женит на его собственной матери.

* * *

«Первое мая. Ганс днем пришел ко мне со словами: «Давай напишем письмо профессору».

Я: «Зачем?»

Ганс: «Перед обедом я со всеми своими детками был в уборной. Сначала я делал ка-ка и пи-пи, а они смотрели. Потом я их посадил, они делали ка-ка и пи-пи, а я вытирал их бумажкой. Знаешь почему? Потому что мне хочется иметь детей; я бы делал с ними все то, что делают с маленькими детьми, – водил бы в уборную, обмывал и подтирал, и все остальное делал».

После признания в этой фантазии вряд ли можно сомневаться в удовольствии, которое доставляет Гансу экскрементальная функция.

«После обеда он в первый раз за долгое время решился пойти в городской парк. По случаю 1 мая на улице экипажей меньше обычного, но все же их достаточно, и раньше они наводили на него страх. Он горд своим достижением и взял с меня обещание вечером снова побывать в городском парке. По пути мы встретили конку, и он мне указал: гляди, вон повозка для аистиного ящика! Когда утром мы вновь идем в парк, он ведет себя так, что его болезнь можно считать излеченной».

* * *

«Второго мая Ганс утром пришел ко мне и сказал: «Папа, я кое-что придумал». Сначала он вроде как забыл об этом, потом вспомнил – и стал рассказывать с видимой неохотой: «Пришел водопроводчик и сначала клещами отнял у меня мой зад и дал мне другой, а затем дал другую пипиську. Он сказал мне: «Покажи свой зад», и я должен был повернуться, а потом сказал: «Покажи мне пипиську»».

Отец улавливает смысл этой фантазии-желания и ни минуты не сомневается в единственно допустимом толковании.

«Я: «Теперь твоя пиписька больше прежней и зад тоже больше, так?»

Ганс: «Да!»

Я: «Как у папы, потому что ты очень хотел бы быть папой».

Ганс: «Да, а еще я хотел усы, как у тебя, и такие же волосы». (Показывает волосы на моей груди.).

Толкование недавней фантазии – о водопроводчике, который сначала отвинтил ванну, а потом воткнул мне бурав в живот, – сводится теперь к следующему. Большая ванна – это зад. Бурав или отвертка, на что и указывалось, – это «пиписька»[187]. Данные фантазии тождественны. Тут, кстати, проливается новый свет на страх Ганса перед большими ваннами (уже, к слову, заметно ослабевший). Ему неприятно, что его зад слишком мал для большой ванны».

В последующие дни мать мальчика несколько раз писала мне, делясь радостью от выздоровления сына.

* * *

Дополнение, сделанное отцом спустя неделю.

«Уважаемый профессор! Я хотел бы дополнить историю болезни Ганса еще нижеследующим.

1. Ремиссия после первого разъяснения не была настолько полной, насколько я ее, быть может, изобразил. Верно, что Ганс стал гулять, но под принуждением и в состоянии сильного беспокойства. Один раз он дошел со мной до станции Гауптцолламт, откуда виден наш дом, а дальше ни за что не захотел идти.

2. Что касается малинового сиропа и ружья. Такой сироп давали Гансу при запорах. А еще Ганс часто путает слова schiessen и scheissen – стрелять и испражняться.

3. Когда Ганса перевели из нашей спальни в отдельную комнату, ему было приблизительно четыре года.