Очерки поэтики и риторики архитектуры

Но несравненно более глубокое удовлетворение доставил ему этот проект тем, что архитекторы, преодолев классово чуждые ему интеллигентность, европейство и американизм, сумели-таки уловить и выразить то, что я, вслед за Шарифом Шукуровым, назову атавистическим проявлением архаического «храмового сознания»666. В этом отношении все те бессмысленные, казалось бы, затруднения, которые испытывал бы каждый живой человек, направляющийся во Дворец Советов, заведомо получали оправдание, ибо храмовое сознание отторгает практические жизненные требования к архитектурному объекту, требуя от человека переключения на сублимированный режим чувств, мыслей и поведения.

Дворец Советов – не небоскреб и не памятник. Это башня в том глубинном смысле слова, который указывает на принципиальное отличие башни от здания, закрепленное во многих языках. Латинский различает turris и aedificium, итальянский – torre и edificio, французский – tour и bâtiment, английский – tower и building, немецкий – Turm и Gebäude. Согласно Библии, в самом происхождении нынешних языков, дружно отличающих башню от здания, виновата именно башня, а не здание. Силуэт Дворца Советов – как у самой знаменитой из башен мира – Эйфелевой, и вогнутая колоннада, встречающая тех, кто взошел на подиум, – горизонтально положенный эквивалент арки, на которую опирается башня Эйфеля.

Здание Национальной ассамблеи в Дакке

Луис Кан позаботился о том, чтобы подлинная грандиозность здания Национальной ассамблеи Республики Бангладеш в Дакке осознавалась посетителем шаг за шагом, постепенно. Парламентарии и всякого рода ВИПы направляются к нему с севера, с Президентской площади, остальные – с Южной. Других подходов нет. Издали и с той и с другой площади вы увидите восемь сгруппированных симметрично башен. Навстречу ВИПам выдвинуты две разделенные узким интервалом призмы; навстречу остальным, смотрящим с юга, – два цилиндра с таким же интервалом. В интервалах темнеют входы. Высотой все башни равны, но благодаря тому, что здание вписано в квадрат, повернутый к площадям на 45 °, кажется, что башни на скошенных углах квадрата, будучи якобы значительно выше остальных, возглавляют выстроившуюся клином свиту.

Если бы квадрат был обращен к площадям не углами, а сторонами, наш взор упирался бы в сомкнутый ряд равновысоких башен. Объемы, выстроившиеся стеной, не вызывали бы мысль о чем-то, скрывающемся за ними. Иное дело постоение, воспринимаемое с угла. Поскольку стороны клина не расходятся до бесконечности, мы невольно допускаем, что, переломившись в крайних точках, ряды невидимо для нас начнут смыкаться. Между ними должно находиться нечто ими обрамляемое, и это нечто будет важнее обрамления.

Голые бетонные стены, ни одного окна. Но в башнях «свиты» как слева, так и справа, сделаны гигантские прорези: круг, узкий треугольник, прямоугольник. Что темнеет за знаками этой криптограммы? Издали не понятно.

Нездешность, таинственность, многозначительное молчание. Чудо, тайна, авторитет. Можно ли заставить архитектуру выражать присутствие верховной власти сильнее, чем сделал Кан? Он называл здание Ассамблеи «цитаделью»667. Может показаться, что это гигантская машина, принимающая законы, не нуждаясь в человеческом участии. Либо что в нем проходят встречи мифических «председателей земного шара». И хотя за призмами скрывается вестибюль для избираемых народом законодателей, а за цилиндрами – их домовая мечеть; хотя северный и южный полюсы здания Национальной ассамблеи суть метафоры светского и религиозного начал бенгальской культуры, – мне кажется, что архитектурные критики, пытающиеся убедить нас в том, что это здание воплощает ценности демократического общества668, выдают желаемое за действительное.

Уже издали видна на стенах сетка белых линий, чередующихся с тонкими водоотводными карнизами. Каждая горизонталь опоясывает периметр всех башен. Сетка придает стенам членораздельность, будто они не отлиты в опалубке, а сложены из плит. Мнимая бетонная плита представляется соразмерной человеческим силам, поэтому истинную величину здания не чувствуешь. На деле же – между линиями целый этаж. Благодаря их горизонтальности стены уплотняются. Вообразите вместо горизонтальных пропорций вертикальные – башни бессмысленно устремятся вверх.