Очерки, рассказы, статьи, дневники, письма

«Солнце на лето, зима — на мороз», — говорит народ. И уверяет, что в этот день медведь в берлоге поворачивается на другой бок. Однако проверить это, слазав в берлогу, охотников не находится.

А зима — это верно — всё круче на мороз.

Ветрá всё реже, будто и они застыли; крупные хлопья снега, качаясь, медленно опускаются с неба на деревья, ветки в пушистом инее. Всё выше сугроб на сломленных у ямы елушках. Но в сугробе круглая дырка — прóдух. Тут чело — лоб — берлоги. Медведь спит лёжа головой к выходу. Глаза его закрыты, — зачем они ему во сне? А носом он дышит — и нос его продолжает чуять: не приближается ли опасность?.. От жаркого дыхания зверя перед ним дыра в сугробе — и тает снег на елушках.

Тепло медведю под высоким сугробом, не пропускающим мороз. И почему бы, на самом деле, его медвежьей памяти не повторить ему в снах то, что приключилось с ним прошлой зимой?

А было с ним вот что.

Случайно наткнулся на его берлогу колхозничек. И сам чуть не до смерти перепугался, и медведя со сна напугал так, что тот выскочил и со всех ног — наутёк.

Другой берлоги медведь себе среди зимы не нашёл: ведь всё засыпано снегом. И пришлось ему остаться шатуном: шататься весь остаток зимы по лесу, добывать себе, как землеройка, мяса, а спал прямо на снегу, на слухý, как говорят охотники. Много тогда повидал.

Раз вышел на опушку леса к самой деревне. Батюшки, как человеческие-то детёныши зиме, оказывается, рады! Одни на салазках, другие на лыжах с горок скатываются, третьи по чистому льду речки на каких-то железках скользят. Крик, хохот, — веселье! Да и взрослые — ни один в своей берлоге не спит. Проложили себе по снегу новые дороги — прямо лесом, через замёрзшие болота. Ездят по ним с песнями на широких санях — рóзвальнях, да и на машинах тоже. Весь лес бензином провонял!

Есть что вспомнить медведю во сне.

Сонно теплится жизнь озими — вечнозелёных растеньиц, оставшихся зимовать под снегом — на дне холодного сухого моря. Но здесь было гораздо теплее, чем на поверхности снега. Когда в воздухе термометр показывал минус 30 градусов по Цельсию, на почве ртуть поднималась иногда выше даже красной черты 0–0. Землеройка-малютка перешла жить в кучу преющих под снегом листьев. Там она — сытая — завела себе детей в пору самых жестоких морозов. В норке, на мягкой подстилке копошилось с десяток крошечных, как жучки, голеньких сосунков, — и из отверстия норки шёл лёгкий парок.

Подкоренничек хоть и не собирался заводить себе маленьких — где возьмёшь еды для них среди зимы! — но сам тоже весело жил в эту пору. Плотное перо хорошо защищало его от холода. Выдался наконец один ясный, с высоким голубым небом и низким солнышком на нём январский денёк. Подкоренничек сейчас же вспорхнул на зелёный пальчик небольшой ёлочки — и разразился такой задорной, громкой песенкой, что всем на целый километр кругом показалось, что вдруг пришла весна. И откуда у крохи такой сильный голос?

Подкоренничек пел во всю глотку, захлёбываясь от восторга, от необычайной красоты вдруг вспыхнувшего под солнцем зимнего леса.

Запылали златоверхие терема огромных елей, тепло зарозовели белые стволы берёз, засеребрились осины; загорелые сосны стали оранжевыми. Весь заснеженный лес солнце превратило вдруг в какой-то сказочный, волшебный град со множеством домов, пристроек, воздушных ходов-переходов, арок, галерей. Солнце превратило малую снежинку в лучистую звёздочку, зажгло кухтý — лежащий на ветвях пышный снег — бесчисленными искорками всех цветов, играло ими, сверкая. Как же было не петь от радости крошечному — ростом с сосновую шишку, — востроносенькому, весёлому подкоренничку — крохе с такой горячей кровью, что ему никакие морозы не страшны!

Трескучие морозы, говорит народ. И верно: то тут, то там раздаётся в лесу резкий треск — как при ружейной перестрелке. Это лопаются от мороза деревья. Не всюду одинаково обезводили они себя на зиму. В тех слоях под корой и пробковой поддёвкой, где остался у них сок, он превращается в лёд и — расширяясь — рвёт тело дерева. На их стволах остаются морозобоины — глубокие раны зимы.

Но всего хуже, когда после трескучих морозов внезапно отступит зима на день-другой, станет оттепель, снег начнёт таять, — а там вдруг опять ударит мороз. Тут многим лесным старожилам — смерть.

В оттепель разрыхлится снег, станет пропускать сквозь себя воздух и талую воду. Ночью вернувшийся мороз просочившуюся вниз воду превратит в лёд, — как железом скуёт землю. И конечно: погибли в замёрзшей куче листьев голые сосунки землеройки. Сама она спаслась только тем, что вовремя перебралась на крутой склон песчаного холма: по нему талая вода скатывается, и под снегом тут всегда сухо.

Подкоренничку и злая для других оттепель — радость. Тепло — и он поёт. И старый ведун-медведь спит себе спокойно: знал, где выбрать себе место для сна… В крутые зимы он ложится в низинках, чуть не в болотах, а в зимы сиротские, как их называет народ, с частыми оттепелями, — повыше, на склоне холма.

Предвестники ухода

Спит медведь.