Очерки, рассказы, статьи, дневники, письма

Краевед — прежде всего исследователь, маленький Колумб. Он влюблён в свой край, и это помогает ему понять многое, что недоступно пониманию равнодушных, и увидеть в своём краю Страну Див. Каждый страстный краевед, как и учёный-искатель, подобен поэту, который, как известно, тем и отличается от «простых смертных», что он всегда влюблён. Влюблённость-то и помогает ему видеть чудесное, видеть великие тайны и великую красоту там, где равнодушный ничего не видит — и скучает, и не знает, куда себя деть от скуки, как убить своё время. Влюблённость — потом переходящая в глубокую, постоянную любовь, — даёт любому, даже самому среднему человеку, возможность видеть в том, в чём равнодушный видит лишь обыденное, ординарное, скучное, — удивительное, неповторимое, прекрасное — и так в самом малом влюблённый видит великое.

Вот избушка-развалюшка. Что в ней интересного?

Но приходит художник — человек, влюблённый в свет и цвет, — и то, что видит в ней, переносит кистью на полотно. И мы, равнодушно проходившие сто раз мимо этой избушки, ахаем: до чего же она красива, оказывается, и как она задевает нашу душу, — грусти в ней сколько, и музыки души — поэзии!

Вот девчонка. Вся в веснушках, нос — курнос, «туловище» ниже колен и ноги как у воробья, глядеть не на что!

Но вот приходит влюблённый в неё, смотрит на неё и восхищается, и говорит ей, говорит всему миру о её красоте — стихами говорит, — вот неожиданность, вот колдовство: мы, равнодушные, тоже вдруг начинаем видеть её красоту — светом любви горящие глаза, золотой волной спадающие на плечи прекрасные волосы, и душу её женскую, полную неисчерпаемой доброты и любви, начинаем понимать и уж знаем, что будет, будет счастлив с ней всю жизнь влюблённый в неё!

Приходилось мне говорить с учёными. Ну что, на наш взгляд, хорошего в Каракумах: пустыня, песчаные холмы, раскалённая каменная пыль — смерть и смерть!

А с каким жаром, с какой любовью говорят о ней работавшие в ней учёные-исследователи: академик Е. Н. Павловский, зоолог Б. С. Виноградов и другие!

Оказывается, даже пустыня — не пустыня: в ней жизнь, да ещё какая своеобразная — невиданная, неслыханная.

Там и спящие среди лета тушканчики, суслики, которых не вырыть лопатой (пришлось побиться, чтобы разгадать эту их маленькую тайну), страшные живут на них клещи, приносящие смерть людям, варан — сухопутный крокодильчик, степной удав в локоть ростом — и чего-чего только нет!

Приходилось мне самому путешествовать по разным краям огромной нашей страны. Сколько везде интересного! Закавказье — сожжённая степь. И даже за Полярным кругом, в царстве леденящей кровь Снежной Королевы, до чего же всё интересно, неожиданно-прекрасно и полно нескончаемых загадок и тайн!

Нельзя забывать, почаще надо нам вспоминать, что мы, что весь земной шарик — лишь бесконечно малая песчинка в этой невообразимо огромной Вселенной. И почаще думать о том, как этот наш земной шарик молод — совсем ещё младенчик! — и как молоды, как несведущи ещё мы, люди, и как много ещё надо нам, всем дружно взявшись, открыть, сделать открытий на нашей полной загадок и тайн планете.

Наши современники будут казаться героическими личностями, которые сквозь дебри невежества, ошибок и предрассудков пробивали себе путь к познанию истины, к умению подчинить себе силы природы, к построению мира, достойного того, чтобы в нём могло жить человечество. Мы окутаны ещё слишком густым предрассветным туманом, чтобы могли даже смутно представить себе, каким явится этот мир для тех, кому суждено увидеть его в полном сиянии дня.

…И тут опять — у глубокого учёного, в сухой как будто бы математике и физике, у астрономов в словах не то же ли, что у поэта в стихе, приведённом мною в начале.

Длятся часы, мировое несущие,
Ширятся звуки, движенье и свет.
Прошлое страстно глядится в грядущее.
Нет настоящего. Жалкого нет.

И как бы каждому из нас ни казались жалкими свои силы, мы, продумав все эти мысли, не можем освободить себя от ответственности, о которой говорит Джинс: изучая настоящее и прошлое, строить основание для грядущего, то есть делать, в пределах наших сил, всё новые и новые открытия, собирать факты и создавать из них идеи.

Если уж в раскаленной пустыне Каракумы и в ледяной пустыне нашего Заполярья можно делать интереснейшие открытия, то здесь у нас, в пределах Боровического района, их можно — и гораздо легче! — делать: ведь и людей тут гораздо больше, и природа тут гораздо богаче, обильнее разнообразной жизнью.

О себе скажу прямо: я влюблён в эту вашу природу, и край этот для меня — настоящая Страна Див. А она — эта Страна Див — ещё никем не описана!