Очерки, рассказы, статьи, дневники, письма

Общий дневник биологических наблюдений веду в толстых тетрадях, а кроме того, каждый вновь встреченный вид заношу на отдельных листках. Получаются карточные каталоги, которые потом очень облегчают обработку материала.

Вот и вся несложная техника записи.

Выберите, что вам любо, и приучите себя кратко, но регулярно записывать свои наблюдения — всего и дела. Привлеките к этому своему делу школьников, организуйте у себя в школе краеведческие кружки. Очень быстро увлекутся ребята, с азартом начнут собирать для вас материал, соревнуясь друг с другом, — вам придётся только руководить ими и проверять их работу.

Через год у вас скопится целая пачка записей.

Тогда приезжайте на очередную краеведческую конференцию — вношу предложение, чтобы такие конференции созывались непременно ежегодно (пока не будет необходимости созывать их чаще!), — приезжайте на конференцию и хвастайте товарищам (в кратких докладах с мест) собранным вами материалом, как хвастает охотник добытой дичью.

Все собранные на местах материалы сдаются в краеведческий центр, — конечно, этим центром будет ваш Краеведческий музей, — где они сортируются и тщательно хранятся для дальнейшей обработки и напечатания. Себе, разумеется, надо оставлять все черновики своих записей: понадобятся для дальнейшей работы — да и приятно же!

Однако мое «Слово» перестало уже быть словом писателя, сочинителя, просто занеслось уже в техническую область краеведения.

Кончаю наконец.

Разрешите только «для закругления» напомнить вам мои основные положения:

1. Учитель, и сочинитель (то есть писатель, поэт, художник), и учёный делают одно общее дело — постижение мира, постижение жизни, если — уча людей (детей), — сами из жизни учатся и — по слову Маяковского —

ненавидят всяческую мертвечину,
обожают всяческую жизнь.

Худшие их враги — «человеки в футляре», люди ко всему, кроме «печного горшка» да своей маленькой карьерки, равнодушные, обыватели-чиновники. Страшен большому делу учения учитель-попугай, мертво долбящий в головы своих учеников мертво заученный им учебник.

2. Нищенствующие богачи — те люди, которые не умеют смотреть и слушать, проходя мимо загадок, которые на каждом шагу нам задает природа, жизнь, скучают, не зная, куда деть себя и своё время, когда кругом столько интересного, столько удивительного, что начни только изучать — и жизнь покажется коротка. И «краеведение» есть, в сущности, «жизневедение» — приобретение знаний из окружающей тебя жизни и передача их людям. Немыслим поэт, учёный, учитель, не изучающий окружающую его «натуру», другими словами — не краевед. «Скука внутри нас», и сами виноваты, если скучаем. Привыкнув видеть окружающее нас изо дня в день, мы перестаём его видеть. Но стоит взглянуть кругом пытливым взглядом — и увидишь клад, сокровища, которые обогатят твою душу.

Первое качество краеведа — пристальный взгляд и вдумчивый.

3. Страна Див, страна, не описанная ещё никем — Боровический край. Любовь к своим родным местам поможет увидеть всю красоту их, своеобразие и значительность. Земной шар наш молод, мы — люди — совсем ещё дети, нам надо познавать наш мир, чтобы построить прекрасное будущее человечества. Каждый из нас отвечает за это будущее, каждый может постигать жизнь, делать открытия в том краю, в сравнении с раскаленными и ледяными пустынями огромной нашей страны, — богатейший жизнью край и неисчерпаемый источник открытий для краеведа-любителя уже потому, что мало был посещаем учёными-специалистами. Здесь каждый может быть Колумбом и делать удивительные открытия. Край прекрасный, дивный край. Жалок тот, кто, живя здесь, работает на него только в чаянии наградных, равнодушный ко всему, делает свою карьерку. Познавший свой край, полюбит его, а полюбив, прославит его в стихах и песнях.

Вот что Маяковский говорит в своем «Послании пролетарским поэтам»:

Оставим
      распределение
                 орденов и наградных,
бросим, товарищи,
              наклеивать ярлычки.
Не хочу
      похвастать
              мыслью новенькой,
но, по-моему, —
           утверждаю без авторской спеси,
коммуна —
        это место,
               где исчезнут чиновники
и где будет
        много
            стихов и песен.

Мои конкретные предложения передаю в президиум и на ваше усмотрение.

Моё дело — дело сочинителя — научить летать, а ходить научат вас специалисты.

Об антропоморфизме

Итак: уместен ли антропоморфизм как литературный приём в природоведческих книжках?

Мне кажется, безусловно неуместен, определённо вреден. Но, прежде чем так решительно высказаться, необходимо хорошо вполне разобраться в понятиях «антропоморфизм», «художественная литература» и «природоведческая книжка».