Очерки Русско-японской войны, 1904 г. Записки: Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г.

<…> Его[15] настроение на этот раз показалось мне малоэнергичным, не в пример всегдашним нашим встречам – пассивным <…> от многих дел и дрязг <…> он в стороне не только на словах, но и в душе <…> Это не тот ПН, каким я привык его видеть! Н.Н. Чебышев и П.Н. Шатилов спорили со мною и говорили, что я ошибаюсь в оценке ПН-ча. Дай Бог, чтобы правы были они. Я боюсь влияния Ольги Михайловны, которая год тому назад уже говорила мне, что Петру Николаевичу надо начинать жить для себя..!

<…> У ПН нет выходов на тех, кто мог бы дать деньги на «Белое дело» <…>

ИЗ ПИСЬМА ГЕНЕРАЛА П.Н. ВРАНГЕЛЯ ГЕНЕРАЛУ А.А. ФОН ЛАМПЕ

17 декабря 1927 г.,

Брюссель

<…> Приветствую Вашу мысль посвятить пятую книгу полностью Крыму <…>

<…> Есть и другая возможность – выпустить пятым сборником «Белого дела» мои воспоминания. Конечно, с точки зрения выгодности, для меня лично такой способ издания, быть может, и менее благоприятный, но, с одной стороны, от русского издания в настоящих условиях я вообще едва ли какую-либо материальную выгоду получу, с другой – приобретение «Белым делом» моих воспоминаний должно привлечь внимание к этому изданию и, быть может, облегчить дальнейшее его субсидирование. <…>

ИЗ ДНЕВНИКА ГЕНЕРАЛА А.А. ФОН ЛАМПЕ

15–16–17 февраля 1928 г.

<…> центр тяжести моего пребывания в Брюсселе – это вопрос об издании записок ПНВ… Оказывается, это и была причина моего вызова. ПН в этом случае, несколько под влиянием К-го[16], считает, что если не выпустить записки теперь, то их идейно растащат – часть уже опубликована Шатиловым в моей 4-й книге[17], часть есть в присланной мне статье Климовича, часть войдет в подготовляемую статью сеньора Глинки и т. д. Поэтому я с места занялся чтением записок и отмечанием того, что, по-моему, надо было переделать. Надо сказать, что записки написаны довольно сухо, в особенности часть вторая – Крым. Что касается до выпадов против Деникина, то они сильно смягчены, и даже знаменитое письмо[18] не приведено целиком, и перед ним есть замечание о том, что оно во многом носило следы раздражения и личный характер. Это мне весьма понравилось.

Не знаю, будет ли большой интерес к этим запискам, но согласен с тем, что издавать их надо теперь или никогда… Я поставил перед ПН дилеммы, что воспоминания пишут бывшие люди, что он выставит себя под удары критики и обвинения в тенденциозности и замалчивании того или иного, и убежденно высказался, что эти вопросы решить может он один. Между прочим, сильно ЗА печатание мать ПН, но она рассуждает так, что, мол, надо отвечать на обвинения…

Много описаний военных операций также не делает книгу легкой для чтения… Словом, «но» немало, но я высказал готовность выпустить мою пятую книгу в увеличенном объеме и передать ее всецело запискам ПН, если они мне достанут денег, несмотря на то, что от гонорара ПН уже отказался.

ПН хочет взять заимообразно в остатках от ссудной казны[19], с тем чтобы пополнить из выручки. Я не преминул указать на гадательность большого тиража, оценивая его при нормальном для «Белого дела» 300-экземплярном тираже в 500 книг для записок. ПН думает о 1000! Но, конечно, он прав. После того, как отказался «Медный всадник», на русском языке больше печатать негде, и «Белое дело» как журнал, несколько скрывая физиономию автора и принося ему этим вред, в то же время все-таки даст возможность появления записок в свет!

Интересных фотографий мало – большинство вырезки из «Донской волны», и технически они настолько плохи, что помещать их не стоит. Относительно массы портретов «вождей» – я тговорил помещать их – это мало любопытно.

Я начал читать и нашел кроме мест, нуждающихся в переделке, прямые ошибки, армия Юденича отошла в Латвию, а не в Эстонию, начальник штаба Шиллинга Чернов, а не Чернавин. Поместили и мое посольство к Деникину, которое лично для меня связано с такими почти трагическими воспоминаниями… и тут я настоял на прибавке «фон», которой не было <…>

<…> Вероятно, публика думает, что мы с ПНВ готовим мобилизацию, а не… мемуары. <…>

Должен еще отметить и готовность ПН вычеркивать положительно все – временами уже я его удерживал от этого… Но карт-бланш он мне все же дать не согласился…

20 февраля 1928 г.

<…> ПНВ вычеркнул из своих записок все лишнее о Государе… И это правильно, так как он не был к нему так близок, чтобы иметь правильное суждение. <…>

ПИСЬМО СЕКРЕТАРЯ ГЕНЕРАЛА П.Н. ВРАНГЕЛЯ М.Н. КОТЛЯРЕВСКОГО ГЕНЕРАЛУ А.А. ФОН ЛАМПЕ

11 апреля 1928 г.,

Брюссель

Дорогой Алексей Александрович!

Ужасное горе! Сегодня выявилось, что у П.Н. туберкулезный процесс левого легкого в очень сильной активной форме. Анализ мокрот показал наличие большого количества туберкулезных палочек. Температура очень высокая. Если Господь смилуется, то, как только температура немного понизится, увезем в горы.

Всего доброго.

Ваш Н. Котляревский

ПИСЬМО М.Н. КОТЛЯРЕВСКОГО ГЕНЕРАЛУ А.А. ФОН ЛАМПЕ

16 апреля 1928 г., 11 ч. утра,

Брюссель