Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2

Очевидно, что для Андропова, Черненко, а также для Егора Лигачева (второго человека в СССР в период 1985–1987 годов) первым шагом было «наведение порядка» и укрепление дисциплины. Здесь они были не намерены отдавать репрессивные функции директорам или даже гражданским чиновникам, но использовали правоохранительные органы и репрессивное законодательство (включая борьбу с алкоголизмом). Для Горбачева приоритетом были крупные инвестиции в хорошо ему известное коллективное сельское хозяйство, а также раздача средств на скорое решение социальных проблем (прежде всего — жилья). Для Рыжкова и части членов Политбюро приоритетным были инвестиции в металлургию и машиностроение и реализация сложившегося в среде советских экономистов консенсуса о передаче больших прав директорам. И, наконец, для бывшего члена группы Шелепина Александра Яковлева, который в 1985–1988 годах стремительно вошел в узкий круг руководства страной и опирался не только на советский, но и на канадский опыт, приоритет явно лежал в развитии «рынка» за счет возрождения артелей и частного предпринимательства в рамках «плана».

Однако вопреки имиджу всех их идей и последовавших затем реформ как «продолжения косыгинских», они не совпадали с ними в одном, чрезвычайно важном пункте, а именно не подразумевали «комплексности» и сбалансированности развития и не стремились к соблюдению бюджетного баланса, а фактически вновь выделяли несколько отраслей в качестве приоритетных. То есть вслед за Брежневым в его противостоянии Косыгину они взялись «перетягивать одеяло» плана в сторону симпатичных им направлений развития и пытались это прикрыть популистскими мерами — от расстрелов директоров крупных магазинов до понижения цены на водку.

Жертвой этого каждый раз оказывался общенациональный бюджет, финансовая стабильность и, как следствие, снабжение населения потребительскими товарами и продовольствием. А они и так тяжело переносили постоянное «инвестирование в основные фонды», то есть непрерывное строительство предприятий, работавших в пользу ВПК, перерабатывавших металл в стружку и предназначенные для ржавения под открытым небом опасные «железяки» или банально простаивавших по разным причинам.

Горбачев своими реформами в сфере АПК разрушил систему продовольственного снабжения страны (и прежде всего крупных городов), критически зависимую от крупных консолидированных поставок из одних регионов в другие. Гиперинвестиционная политика «ускорения» правительства Рыжкова обрушила бюджет. Лигачев и Соломенцев инициировали антиалкогольную кампанию, нанесшую дополнительный колоссальный вред бюджету страны и создавшую дефицит сахара.

Пакет мер, разработанный еще в начале 1984 года, который Горбачев пустил в дело во второй половине 1986 года, оказался на этом фоне не спасательным средством, а айсбергом, окончательно пустившим корабль советской экономики на дно. «Самостоятельность предприятий», власть, данная трудовым коллективам вкупе с образованием «кооперативов», способствовали перекачке государственных ресурсов в личную собственность директоров, а также нового поколения авантюрных предпринимателей и откровенного криминала. Это вызвало приток безналичных средств на потребительский рынок, а также огромный спрос на валюту. Благодаря открывшимся с 1988 года возможностям для внешнеэкономческой деятельности эти средства стали выводиться за рубеж. Но даже те предприятия и директора, которые стремились заниматься нормальной производственной деятельностью и использовать свои безналичные средства по прямому назначению, не могли этого делать, поскольку поспешная реформа банковской сферы разорвала платежный механизм огромной страны.

Все это вызвало масштабный экономический кризис, который коренным образом подорвал остатки доверия как к существующей политической системе, так и к реформам, которые она намеревалась провести. Политические тренды тут оформляли экономические события, а не формировали их.

КОНФЛИКТ ОТРАСЛЕЙ И РЕСУРСОВ

Вся послевоенная история советской экономики, не исключая рассматриваемого периода, представляла из себя острый конфликт между двумя группами отраслей — теми, кто наполняет государственный бюджет, и теми, на кого он расходуется. Этот конфликт был оформлен на институциональном уровне и поддерживался противостоянием личностей на верхушке властной пирамиды.