Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2

В рамках формирования публичного имиджа политическая власть в лице ЦК КПСС изображала из себя институт, который занимается раздачей ресурсов. Это был образ, выигрышный в глазах их потребителей. Совмину СССР (и стоящим за ним макроэкономическим ведомствам) при этом отводилась малоприятная роль строгого управляющего, раздающего «плановые задания», собирателя налогов, хранителя всегда ограниченного ресурса, обеспечивающего функционирование экономики. И экономические агенты, и «народные массы» знали, что «пряники» (например, «корректировку планов», льготы или отсрочки) они могут получить, обратившись в ЦК, а изымать ресурсы у них (например, повышать цены) и требовать исполнения плана будет государство в лице Совмина и Госплана. В конкретных ситуациях, например контроля за выполнением плана в срок, огромную роль играла и местная партийная власть, зачастую гораздо более требовательная, чем любая государственная. Однако на центральном (общесоюзном) уровне ЦК был «последней надеждой» на «справедливость».

Статус-кво сохранялся и при Андропове и Черненко, хотя Косыгина в качестве главного макроэкономиста сменил Тихонов, больше связанный с металлургической отраслью и командой Брежнева. Однако Байбаков и Гарбузов могли еще сводить концы с концами, несмотря на падение цен на нефть, растущие оборонные расходы и снижение производительности, а Тихонов все же понимал макроэкономические и бюджетные проблемы достаточно хорошо, чтобы оказывать им содействие.

Сформулированный в 1982–1984 годах план реформ мог на стадии практической реализации проводиться разными способами, с разной очередностью и скоростью. Михаил Горбачев отличался от предшественников тем, что принципиально отказался от баланса интересов отраслевых коалиций, равно как и от знаний и опыта немолодых управленцев, и от услуг своих сверстников — политических конкурентов. Вместе со слабовольным и полностью зависимым от него Николаем Рыжковым (тоже предпочитавшим оперировать усилиями своей команды помощников из ЦК и спешно набранными новичками, а не специалистами из госаппарата) он буквально «взял кассу» общесоюзного бюджета и стал распоряжаться им, как считал нужным.

Наибольшие выгоды от дележки бюджета под идеи «ускорения» и «перестройки» получили те же отрасли, что и получали приоритетное финансирование при Брежневе, — ВПК, машиностроение, металлургия и приборостроение под руководством Льва Зайкова и нового главы Госплана Николая Талызина, а также Агропром под руководством Всеволода Мураховского. Но не в обиде остались и десятки других руководителей и подведомственных им структур. Это позволило сделать заказы на оборудование внутри страны и за рубежом и начать модернизацию многих производств, однако у них практически не было шансов начать работу в ближайшие годы из-за специфики строительства и характерных для СССР задержек с вводом мощностей. То есть бюджет нес расходы, не получая ничего взамен. Более того, ситуация усугубилась тем, что новых строек стало сильно больше, а строителей и их техники не прибавилось. К тому же процесс реновации мощностей привел во многих случаях к их остановке — не наполняя бюджет, они не давали ничего и потребителям.

Проблема была только в том, что бюджета и его резервов хватило на пару лет такой роскошной жизни. Даже если бы доходы от экспорта нефти у СССР росли (а они резко упали), Горбачев и Рыжков раздали бы просто бóльшие суммы — под новые фундаменты цехов и коровников. Но результат был бы тот же, что и в реальности. Горбачев к 1988 году получил пустую казну и отсутствие каких-либо институтов, которые могли бы ее наполнить и контролировать дальнейшие расходы. Полное банкротство он пытался предотвратить институциональными реформами и эмиссиями, приведшими ко все ускоряющейся инфляции, и иностранными займами, которые давались на все более жестких условиях, пока не иссякли.

Попытки некоторых из членов Политбюро, секретарей ЦК, ключевых министров (Долгих, Рябова, Слюнькова, Воротникова, Гостева, Павлова) если не остановить, то ввести реформы в разумные рамки заканчивались, как правило, их скорой отставкой. Так же заканчивались и карьеры ближайших сподвижников, на которых перекладывалась ответственность за ставшие очевидными провалы и социальные проблемы (Мураховский, Лигачев, Зайков, Талызин, Рыжков). В результате самому Горбачеву пришлось создавать новую точку опоры — пост президента СССР, чтобы не быть смещенным со своего поста той силой, от лица которой он руководил страной, — КПСС.