Очерки современной бурсы

«Ребята! — писал он. — Только что я «объяснился» с начальством. Афанасий Петрович заявил инспектору, что я высказываю богопротивные мысли, сею крамолу на курсе и мне не место здесь. Я не думал, что все произойдет так быстро. То, о чем я говорил на лекции, является плодом долгого изучения мною богословия. Я пришел сюда глубоко верующим, а здесь потерял веру. Все эти годы я много читал, думал и, наконец, пришел к выводу, что заблуждался, как заблуждаются те из вас, кто еще верит в бога.

Я рад, что так случилось. Словно камень свалился с моих плеч, когда инспектор заявил, чтобы я немедленно покинул стены академии. Я ответил ему: «Не вы отчисляете меня, я сам ухожу от вас навсегда и порываю с религией!» Вы бы видели, в какую ярость пришел он!

Я не чувствую за собой никакой вины ни перед начальством, ни перед вами, ни перед своей совестью. Я поступаю так, как велят мне мои убеждения. Я перестал верить в бога и не могу молчать об этом, не могу лицемерить. Если кто и виноват в моем уходе, то это сам господь бог, который не сумел удержать меня. Я к нему стремился, я в него верил, а он не смог поддержать во мне веру. Просто его нет!

Прощайте, ребята! Хотел зайти к вам, но мне не разрешили. Я ухожу из вашего мира навсегда. Надеюсь, рано или поздно и вы последуете моему примеру!»

Андрея и его товарищей словно гром поразил. Они не подозревали, что Симакова гложет червь сомнения, так как он никогда ни с кем не делился своими думами. Только теперь стали припоминать, что Симаков много занимался, читал, был вдумчивым молодым человеком. Он не гнался за отметками, не зубрил наизусть тексты, но смысл предмета знал великолепно. Этим и объяснялось то, что ему, несмотря на глубокие знания, часто ставили тройки.

Обед прошел нервозно. В конце его в столовую вошел отец инспектор. Он был взволнован и нервно ходил взад-вперед. Сразу после молитвы помощник инспектора обратился к бурсакам:

— Прошу всех оставаться на своих местах!

Когда бурсаки снова уселись на скамьи, отец Вячеслав начал свое обращение.

— Возлюбленные отцы и братья! — сказал он. — Считаю своим долгом поставить вас в известность о прискорбном случае, который имел место сегодня в стенах наших духовных школ…

Все притихли.

— Один из ваших бывших товарищей, студент четвертого курса академии Симаков на лекции по священному писанию Нового завета дерзнул вступить в спор с нашим уважаемым Афанасием Петровичем. Мало того, Симаков допустил неуважительные высказывания о господе нашем Иисусе Христе…

Отец Вячеслав истово перекрестился.

— Разумеется, Афанасий Петрович доложил мне об этом. Когда я вызвал к себе Симакова, он не только не раскаялся в своем поступке, а предерзостно продолжал отстаивать свою мнимую правоту. Я сказал ему, что у нас духовная школа, а не союз воинствующих безбожников, и если он не верит в господа нашего Иисуса Христа, то ему не место среди нас. На сие Симаков ответил: «Я пришел к убеждению, что не только Иисуса Христа никогда не было, но нет и бога…»

Все ахнули. Некоторые в страхе начали креститься.

— Я предложил Симакову немедленно покинуть стены академии, на что он протянул мне бумажку, где сказано, что он порывает с религией. Вот эта писулька, видите?.. Все видели? А теперь смотрите: я рву ее!

И он с остервенением разорвал в клочья заявление Симакова об уходе из академии и разрыве с религией.