Очерки жизни и быта нижегородцев XVII-XVIII веков

Одинокому посажанину без знания ремесла приходилось плохо. «Писцовая книга» регистрирует множество людей, проживавших в Нижнем у городских домовладельцев под именем «захребетников», «подсоседников», «затыльников», «бобылей». Человек, потерявший связь с родными и близкими, часто даже не помнящий места рождения, пристраивался в семью оседлого достаточного жителя, соглашаясь на всякий домашний труд за кров и пищу.

Но и «подсоседничество» не было последней ступенью посадской бедности. Часть жителей Нижнего определяется в документах бытовым термином «ярыжные».

Ярыги, ярыжные, — это бесприютные бедняки, голь перекатная, босяки, одетые в рубище и вечно голодные. Не владея ремеслом, лишенные всяких перспектив на будущее, ярыги готовы были на любую черную (т. е. тяжелую и грязную) работу. Одни из них выполняли за мизерную плату мелкие поручения полицейского характера, получая от населения презрительную кличку «земских ярыжек», другие нанимались чистить конюшни, хлева и отхожие места, третьи отправлялись, обычно гурьбой, к местным судовым владельцам, предлагая свою грудь и мускулы, чтобы тянуть наполненный товаром струг против течения.

К концу XVII века ярыжные получили еще прозвание «бурлаков». Одновременно бурлаком стали называть всякого бесшабашного, бездомного, кормящегося случайным трудом.

Труд бурлацкий считался столь тяжелым, что сами ярыжные — бурлаки называли свою жизнь собачьей.

Тяглыми посадскими людьми не исчерпывалось население Нижнего Новгорода. Несколько категорий городских жителей находились в особых взаимоотношениях с государством.

За валом «большого острога» к городу с разных сторон примыкали вольные государевы слободы.

За Окой, в низине, лежала небольшая Кунавинская слободка. Пятнадцать домов в Кунавине населяли белые (не подлежавшие посадскому обложению) «государевы каменщики и кирпичники». Другие пятнадцать домов находились в собственности переселенцев с посада. Пребывая большую часть года в отлучке по «государеву строельному делу», кунавинцы каменщики и кирпичники почти не принимали участия в жизни города. Об остальных жителях слободки «Писцовая книга» говорит кратко: «…тягло тянут с нижегородскими посадскими людьми по невелику, а кормятся своим рукоделием»…

Крупные белые слободы находились при Благовещенском и Печерском монастырях. Населенные пришлыми людьми, отдавшими себя под покровительство «святых обителей», слободы были неприкосновенны для сборщиков государевых доходов. Промышляя ремеслом и торговлей, слобожане платили монастырям оброк значительно меньший, чем обязательные сборы с их соседей-посадских. В Благовещенской слободе проживало в двухстах дворах до 700 «трудников» и «крестьян». В Печерской монастырской слободе, которая делилась на малые слободки: Верхнюю, Никольскую и Подновскую, в 85 дворах насчитывалось до 300 обитателей, вносивших настоятелю монастыря по 7 алтын «с дыма».

Внутри города в разных местах располагались жилые слободки ратных людей «государевой приборной службы» — стрельцов. «Писцовая» говорит: «…под Егорьевской горою в бугре (район соврем. Волжской лестницы) слободка стрелецкая», «изба пятидесятника стрелецкого Минки татарина, изба черкашенина (казака) Дмитрия Петрова, избенка стрельца Богдашки балахонца, избенка стрельца Петрушки глухого», «Молчанки Яковлева», «Первушки Владимирова» (25 имен стрельцов)… К скату горы под Борисоглебской башнею прижималась вторая стрелецкая слободка, носившая название Подвигаловой.

Нижнему полагался гарнизон в пятьсот стрельцов, среди которых были рядовые стрельцы, десятники, пятидесятники и сотники стрелецкие. Всеми командовал пятисотенный голова из служилых дворян. «Огненным боем» заведовали пушкари и затинщики. Входы в крепость сторожили воротники.

Стрелецкие «сотни» набирались из свободного (не крепостного) населения путем «прибора» (отбора) подходящих к военной службе людей. Рядовые стрельцы должны были быть молодыми и «резвыми». Особенно ценилось последнее качество: если «резвым» стрелец не был, такого «метали» со службы вон, «прибирая» на его место нового. «В стрельцы ставка добра, да лиха выставка».

Служба стрельцов считалась пожизненной, отставку получали только инвалиды и глубокие старики; до середины XVII столетия она была также наследственной.

Жалования стрельцам давалось по три рубля в год деньгами и по шесть четвертей ржи и овса. Позволялось «прирабатывать» к казенному жалованию, торгуя мелкими изделиями собственного «рукомесла» с тем, однако, чтобы стоимость товара не превышала одного рубля. В «Писцовой» то и дело встречается: стрелец-гончар, стрелец-калачник, стрелец-обручник и т. д.