Очертания последнего берега. Стихи

Все же я рассказал о Дурдане Сильви правда, в общих чертах и с долей иронии. Эта девица, говорил я себе, расхаживая после обеда с сигаретой в руке между кофейным автоматом и автоматом с газированной водой, как раз относится к тому типу людей, кто хотел бы жить в Дурдане; из всех знакомых мне девушек у нее у одной могло бы возникнуть желание там жить; она даже похожа на довольную патриотку Дурдана.

Конечно, это всего лишь попытка первого шага, вялый рефлекс, подталкивающий меня в направлении Дурдана. Возможно, понадобятся годы, прежде чем из этой попытки что-то выйдет, вероятно даже, что не выйдет ничего, что поток повседневности, вечное давление обстоятельств возьмут верх. Не особенно рискуя ошибиться, можно предположить, что я никогда не доеду до Дурдана; наверное, я взвою, даже не добравшись до Бретиньи. Ну что же, у каждого человека должна быть какая-то перспектива, мечта, некий якорь спасения. Просто чтобы выжить.

“Кафе. Но здесь не место мне…” [149]

Кафе. Но здесь не место мне,

Хотя сошлось под вечер столько

Людей, судачащих у стойки,

И все довольные вполне.

Я кофе взял и сам не рад —

Да, здесь тебе не “Вудсток”, брат.

Допив мартини, старожилы

Уже уходят. Вот и мило!

Пока! Пока!

Ницца [150]

Английская набережная заполнена

американскими неграми,

Вовсе не похожими на баскетболистов.

Вперемежку с ними – японцы,

приверженцы “пути меча”,

и бегуны трусцой в калифорнийском стиле.

И все это в четыре часа пополудни,

В меркнущем свете дня.

Современное искусство [151]

Во дворе все как будто тихо и мирно.

Видеоинсталляция на тему войны в Ливане.

И пять самцов-европейцев

Рассуждают о гуманитарных науках.

“Тоска по церемониалу…” [152]

Тоска по церемониалу

В растрепанной душе живет…

Нас тягостная смерть пожнет,

Но лица опадут сначала.

Да, в нас с годами образ Божий

Все более неразличим.

А мы пустую жизнь итожим,

Стареем, невпопад острим.

Благотворительные марафоны

По спутнику передают.

Есть повод для эмоций тут,

Но не нарушен наш уют.

А после – порнофильм. Законно.

“Туристки датские по рю Мартир проходят…” [153]

Туристки датские по рю Мартир проходят,

Глазами козьими кося;

Консьержка пуделей выводит;

Ночь обещает чудеса.

Сдуревший голубь озарится

Лучами фар – и гибнет в них

Безвольно. Варваров своих

Выблевывает в ночь столица.

А ночь тепла, и есть желанье

Гулять, кутнуть на всю катушку,

Как вдруг потребностью в молчанье

Вы скручены. И жизнь-ловушка

Берет свое. Я – всё, я пас.

Как их-то не сшибает с ног —

Всех этих, встреченных сейчас?

Растерян я и одинок.

“Четыре девочки в соку…” [154]

Четыре девочки в соку

Сверкали в сквере голой грудью.

Их наставлять на добрый путь я

Не стал – куда мне, срамнику.

Норвежские, должно быть, штучки —

В Латинском их полно сейчас.

Их груди радовали глаз.

Невдалеке три смирных сучки

Расположились отдыхать.

(Вне течки сукам, мне сдается,

И жить-то нечем – остается

Светло и кротко прозябать.)

Все путем! [155]

Пойти назад? Я что, дурак?

Я в их толпе дошел до точки.

К чему мне столько передряг?

Отлить могу и на песочке.

Я холодок тебе припас,

Мой бедный хрен, на той полянке,

Где полюбуются на нас,

Устав от пьянки, иностранки.

Как нить в игольное ушко,

Вползаю в похоть суицида,

Я всех оттрахаю легко,

Коль поведет меня либидо.

Да я бы отдал черт-те что

Хотя б за ночь совокуплений,

Но радость, как сквозь решето,

Проходит сквозь пустые тени.

Мой бедный, ты всегда со мной,

Там, под одеждой, без опаски,

Как старый пес сторожевой,

Ты просыпаешься от ласки.

Тебя ль не знать моей руке?

Вы с ней уже давно знакомцы,

Она уводит налегке

Меня в последний путь под солнцем.

Покуда, пьяного, меня

Сметают волны мастурбаций,

Как смерти, жду начала дня

И не могу никак дождаться.

Когда пирует естество,

Когда любви и ласки хочется,

Куда мне преклонить того,

Кто не спасет от одиночества?

“Милое созданье с таким ласковым ртом…” [156]

Милое созданье с таким ласковым ртом,

Сидящее напротив меня в метро,

Не смотри столь равнодушной недотрогой.

Разве бывает любви слишком много?

“В городе, среди стен…” [157]

В городе, среди стен, которые, что ни миг,

Расписывает беда,

Я навсегда один; город – это рудник:

Я податлив. Копаю. Порода тверда.

“Неплохо в день воскресный…” [158]

Неплохо в день воскресный

С тобою переспать,

Но ты с улыбкой пресной

Уселась на кровать

Химерой бестелесной.

А все же запах плоти

Мою подгонит прыть:

Тебя прижму – и в поте

Лица пойду отлить,

Весь в сперме, как в блевоте.

В субботу – веселей,

И, подпирая стены,

Все обсуждают цены,

Собачек и детей.

В субботу – веселей.

А нынче – день воскресный,

Сплошная скукота,

То злобой бессловесной,

То страхом налита.

Сегодня – день воскресный…

Смолкаю, неуместный.

“Свобода – миф, я полагаю…” [159]

Свобода – миф, я полагаю,

А может, пустоты синоним;

Свобода злит меня – я знаю,

Как быстро в серой скуке тонем.

Имел сказать я то и это

Еще чуть свет, часу в шестом;

Я был на грани бреда где-то;