Очертя голову

У меня мурашки пробежали по коже: как это было обо мне! Будто я — город, сам Париж, революционный, отныне нищий, не знающий, как жить, но с пылом бросившийся на баррикады! К крови, к яркой смерти, к свободе самовыражения и мимолетной радости жизни — главное, прочь от устоявшегося благосостояния, похожего на медленное угасание.

Я прикрыла глаза, мысленно благодаря далёкого, но такого близкого мэтра поэзии и прозы. И, как за соломинку, схватилась за чтение, словно в реальную беседу с ним.

В стихах на французском я слышала густой низкий голос Виктора Гюго и представляла его, с массивной головой, умными глазами, с сединой в бороде и гусиным пером во рту расхаживающим по кабинету в домашнем костюме и мягких туфлях. А за окном сентябрьское солнце будоражило Париж. Только кончилось лето, и началась революция. Почти как сейчас… О, как это окрыляло — я Париж! Я Свобода на баррикадах, я — конец монархии и начало Третьей республики! Я — Соня Трофимова, которая просто не сможет жить по-старому… Больше никогда!

Через час я слезла со своей полки и, ничуть не стесняясь посторонних взглядов, любопытства и масляной прилипчивости, пошла за чаем.

— Поболтаем? — догнал меня громадный Лев у бака с кипятком, одарил улыбкой, полной намёков и предвкушения.

— Не стоит, — отрезала я и даже не покраснела. И глаз не отвела.

— Уверена? — удивился он.

— На сто процентов. Новых знакомых не ищу. Всех благ!

Он замялся. Я решительно закрутила краник и, гордая, будто в моих руках был не стакан с пакетиком чая, купленного у проводницы, а трёхцветный флаг с лозунгом “Liberté, Égalité, Fraternité”[29], пошла к своему купе. И Лев ничего больше не сказал.

Вот она, сила классики и момента! И, чёрт, это даже приятно — отшивать красивых и уверенных в себе самцов! Ощущая неизвестно откуда взявшийся прилив сил, я улыбнулась полям в окне. Ай да я!

* * *

— Ростов-на-Дону! Сдаём бельё, стаканы, ложечки! Выходим, пассажиры, стоянка десять минут! — чуть визгливо, но почти добродушно объявила проводница в отутюженной форме.

Я попрощалась с соседками. Обошла собирающего с полки свои вещи Льва, с лёгким волнением шагнула в тамбур и направо. Вдохнула маслянистый запах машинного масла и чебуреков, жаркую и такую родную атмосферу ростовского августа, перевела взгляд с синего южного неба и… чуть не икнула.

Реальность отражает сознание: мы получаем то, во что верим; к нам относятся так, как мы позволяем и так, как относимся к другим — на самом деле, а не в придуманном положительном образе себя… Реальность — это зеркало, беспристрастно показывающее нас самих — плохое и хорошее, движение и стагнацию, радость и боль, отторжение и принятие.

Моя новая реальность стояла на перроне под фонарём и с улыбкой на сто двадцать четыре зуба размахивала приветственно руками. Это была лучшая подруга Дахи — Вика Иванова, Виктория, как Победа. Само Очарование, светлая, лёгкая, цветная, как связка праздничных воздушных шаров, и очевидно беременная! За ней возвышался суровый на вид, очень привлекательный мужчина в белом. «Удав», — вспомнила я прозвище хитроумно укрощённого Викиного мужа. Встретившись со мной взглядом, он изобразил на лице подобие улыбки. И правда, робот…

Освещая собой весь перрон и заражая позитивом ростовчан и гостей города, попавших под излучение неподдельной милоты, Вика бросилась ко мне:

— Соня! Сонечка! Добро пожаловать в Ростов! Ура, ты приехала, мы угадали! Мишунь, ну что же ты?! Забери у девочки рюкзак! Он очевидно тяжёлый.

— Здравствуйте, я Михаил, — сдержанно сказал тот и отнял у меня одним движением рюкзак и сумку.

Я поздоровалась и тут же была схвачена в охапку, зацелована и полюблена со всей мощью Викиного сердца, словно мы виделись только вчера, а не три года назад на Дахином дне рождения в Новочеркасске. Я слегка оторопела.

— Малышка, осторожнее, залюбишь человека до смерти с непривычки, — мягко сказал Михаил, потеплев взглядом при обращении к жене.

Вика отстранилась и счастливо заявила мне:

— Сонечка, жить будешь в моей квартире, я её всё равно сдавать собиралась, но сначала к нам! У нас такой ужин, вкуснота! Одним не съесть. Даже если с котом…

— Но как… откуда? Я же не говорила никому, что еду в Ростов? И когда, на чём приезжаю тоже… — ошеломлённо пролепетала я.

Вика мелодично рассмеялась.

— Ну что же ты, нашу Даху не знаешь? Вот Миша знает: потому и с работы отпускать не хотел! Ей было достаточно сказать, что ты в Воронеже, в поезде. Она посмотрела на время, сверилась с расписанием поездов на сайте в РЖД по южному направлению и вычислила поезд!

— А вагон? — моргнула я.

— Даха решила, что ты будешь экономить, просмотрела номера плацкартов. Вспомнила, что твоя любимая цифра десять, плюс мы бы тебя всё равно не пропустили! Особенно Миша! У него глаз-алмаз, он такие детальки в чертежах мгновенно видит! Ты даже не представляешь, какой он гениальный инженер: сразу сказал, что тут надо стоять, потому что выход к вокзалу через эскалатор или лестницу работает только один.