Очевидное-Невероятное (СИ)

— Спешу сообщить вам о наступлении часа «Х»! Да-да, именно что! Не больше, дорогие мои, и уж совсем никак не меньше!

И голос у него поменялся что ли?

— Короче, все приглашаются в «Столовую», где буквально через несколько минут состоится старт космического корабля «Восток-1»! Даже тех, кто почему-то двигался в противоположном направлении, убедительно прошу за мной!

Левша ловко соскочил со скамьи, твёрдо встал на ноги и при этом картинно поправил правою рукою сбившуюся причёску. Конечно, он бы мог этого не делать, его там ко всему прочему то ли постригли, то ли причесали, так что жест выглядел чисто символическим.

— Вовремя подоспели, товарищ Председатель ЧК, — обратился он ко мне через несколько голов. — Давайте с нами!

И двинулся по Коридору первым. То была походка победителя, и не последовать его примеру означало предать Родину в суровый час испытаний!

Многие из тех, кто шёл рядом, были мне хорошо знакомы. Я им — тем более. Пищеблок, недавний праздник Общего Стола и моя памятная речь на нём — всё это они хорошо запомнили. В смысле, кто был способен помнить в принципе. Хоть что-то и хоть как-то. Пришлось отдельно поприветствовать Первопечатника Ивана Фёдорова, он буквально схватил меня за рукав.

— Нет, вы представляете, товарищ Председатель ЧК, что они сделали с нашей газетой! — Он вытащил из кармана, сложенный вчетверо, номер «АБВГДейки» и буквально всучил его мне. — Ну-ка!

Я взял, оценив при этом неожиданную мягкость контакта.

— Выпустили на туалетной бумаге, суки! — Издателя душили слёзы обиды. — Никогда не позволял себе подобных выражений, но теперь для них, кажется, самое лучшее время! Могу повторить: «Суки, суки, суки!» Если с «Часословом» произойдёт что-нибудь подобное, я сначала сожгу прокси-храм, а потом выпью упаковку «Пургена»!

Несмотря на мягкость бумаги, это было жёсткое заявление. Я пообещал разобраться.

Были тут и поэт Есенин, и композитор Мусоргский, и живописец Репин, и Матрёшка в совершенно разобранном состоянии, и даже великие княжны-синявки. Пару-тройку раз мелькнула в толпе забинтованная фигура фараона.

— Как дела на интимном фронте? — поинтересовался у меня доктор Фрейд. Я понял так, что это у него вместо приветствия. — Если что, советую вам применить мой «Метод свободных ассоциаций». Надеюсь, вы понимаете, о чём я?

— Не бывает некрасивых женщин, — несмело предположил я, — бывает мало водки.

— Ну да, — согласился доктор. — Типа того. Лучшая царевна всегда — лягушка, так нагляднее.

Только теперь я разглядел, что на голове у психоаналитика хоть и цилиндр, но не в виде головного убора, а в виде одноимённого автомобильного агрегата.

От джентльмена в цилиндре я также узнал, что мероприятие было проаннонсировано по радио. Видимо, как раз в тот момент, когда я весело расклеивал смайликов на виртуальные надгробья.

Сообщение зачитал лохматый ведущий «Туристического Вестника» в пионерском галстуке. На этот раз он представился публике, как, прилетевший с первыми грачами, Левитан.

— Как вы узнали?

— О чём? — не понял доктор.

— Что он в галстуке?

— Так я же говорю: слышал по радио!

— А-а, — сказал я, стыдясь собственной тупости, ещё карикатурно постучал себя по лбу для наглядности. — Простите, доктор, суперэго. Препятствует открытию прозорливого ока!

Психоаналитик поморщился, что-то в моей мотивировке ему явно не понравилось.

За разговорами мы вышли к ракете. Столовая представляла собой замкнутое пространство под открытым небом. Что-то вроде сливного бачка без крышки. Это место здесь раньше именовалось «Зимним садом». По периметру располагались деревянные столики, расписанные под Гжель и густо покрытые лаком. Возле каждого столика стояло по два кресла и все с треснувшей засаленной обивкой. Ни одного целого. Помещение украшали всё те же пальмы одинаковой высоты, а на пальмах висели бутафорские бананы, почему-то сиреневого цвета.

— Влияние радиоактивного топлива, — пояснил доктор Фрейд. — Но хуже всего, что эта гадость вредна и для нашего либидо, именно поэтому в зоне старта стоять способна только ракета! Вы меня понимаете?

— Стараюсь из последних сил, — признался я, — ибо с молодых ногтей являюсь вашим горячим поклонником!

Сама ракета занимала центральное место и так как высота её превышала высоту помещения, верхняя часть корабля заметно высовывалась наружу. С разных сторон к «Востоку» примыкали две мачты, одна походила на водосточную трубу, вторая на провисший канат. Ни та, ни другая опора не способствовала удержанию ракеты в вертикальном положении и никак не страховала её от падения. Наоборот, именно мачты и создавали стойкое ощущение того, что конструкция может рухнуть от первого же сквозняка.