Очищение

В темноте опять пошел дождь, но ненадолго — небо вдруг резко расчистилось, светила большущая кроваво-красная луна, на которую было страшновато смотреть. Романов с несколькими порученцами проехался на пару километров вперед от лагеря. Они набрели на самую обычную автобусную остановку, от которой до Осипенковки, судя по указателю, было «8 км». Рядом стоял автобус — настолько обыденно и естественно, что все долго оглядывались в ожидании: сейчас начнут подтягиваться и садиться люди. Конечно, никого не было, а автобус стоял тут с прошлой осени. На руле зажимом была прикреплена уцелевшая выцветшая и скоробленная бумажка с тремя крупно написанными словами: «УШЛИ В ОСИПЕНКОВКУ», — а в салоне нашлись следы нескольких ночевок разного времени и даже костра, разожженного на каком-то металлическом круге в задней части «пазика» под приоткрытым люком в крыше.

Внутри будки остановки сохранились старые объявления и рекламы. Читать их было странно и тоже жутковато, как смотреть на светящую красную луну. А еще нашлось несколько гильз шестнадцатого калибра. Впрочем, это ни о чем не говорило — гильзы могли тут лежать много лет.

Обратно ехали молча, медленно, то и дело оглядываясь. Кто-то из ребят сказал с тоской:

— Тут автобус на Хабаровск ходил. Мы на соревнования в эти края ездили… так было классно… Николай Федорович, а как вы думаете, Осипенковка цела?

— Завтра увидим, — коротко ответил Романов.

* * *

Что Осипенковка цела, стало ясно еще на полпути к ней. Дорогу перегораживала не очень умелая, но надежная баррикада, единственный проход в которой был перекрыл крест-накрест двумя обрезками рельсов. Люди там тоже были — трое или четверо, — и дружина стояла на дороге минут двадцать, пытаясь понять, что собой представляет заслон. На бандитов люди не походили, хотя носили оружие. Нападать тоже не собирались, и в конце концов Романов, отмахнувшись от предостережений, один поскакал к баррикаде.

Людей было все-таки трое. Двое мужиков средних лет и мальчишка, ну, молодой парень лет пятнадцати-шестнадцати. Все — в полувоенном-полуохотничьем. Один мужик… точнее, полицейский, как с удивлением понял Романов, даже в форме и фуражке, остался чуть в стороне, держа наготове «АКМ-74У», парень сидел на велосипеде (за плечами у него была мелкашка), третий из дозорных, придерживая на боку двустволку-вертикалку, вышел на середину дороги и поднял руку:

— Сто-ой!

Романов соскочил с седла, намотал повод на ладонь. Кивнул:

— Утро доброе.

— С такими гостями — не очень, — буркнул дозорный. Но изучал Романова без особой враждебности. Так, настороженно.

— Мы не банда, — покачал головой Романов.

— Мало какая банда себя не бандой называет, — глубокомысленно выдал дозорный, и Романов мысленно был вынужден с ним согласиться. — Вот шляются тут… того и гляди — дождемся… они тоже — Армия наведения порядка. А не банда. А вы какая армия?

— Русская, — ответил Романов честно. — Но не армия, а ее часть… Слушайте, у вас в городе власть есть? С кем-то поговорить можно?

— О судьбах мира? — уточнил мужик.

Романов не поддался на ехидство:

— Можно сказать так. Оружия, уж простите, я не сдам, но в город поеду один. Ну — адъютанта с собой возьму. Остальные с места не двинутся. Потом или уйдем — или уж как ваша власть распорядится.

— Не пойму, — признался мужик. Подумал и добавил: — Да и не надо. Ладно, проезжайте. Но только двое… Кстати, у вас на обмен ничего нет? Сигареток хорошо бы. А у нас консервы есть, самокруты — оленина, черемша соленая… Правда, банки стеклянные, зато — объеденье… Так как — есть сигаретки?

— Курить вредно, — заметил Романов, рукой показывая: «Женьке — сюда, остальным — лагерь!»

— Тогда патроны, — не смутился дозорный. — А если пулемет лишний отыщется — вообще прекрасно. А?

* * *

В этом поселке не было той безнадежности, которая поразила Романова в поселке, находившемся под властью Балабанова. Хотя достатком и благополучием и тут не пахло, конечно.

В прежние времена в Осипенковке жило тысячи две народу. Сейчас стало больше как бы не вдвое, все окрестности и все клочки земли в самом поселке были раскопаны под огороды и огородики. Людей хватало, но все они были заняты каким-то делом. Несколько человек в оранжевых жилетах — кто бы мог подумать?! — возились у водонапорной башни.

— А что, и водичка централизованно есть в поселке? — спросил Романов с седла. На него посмотрели внимательно и изучающе, потом худой, с кирпичного цвета морщинистым лицом небритый мужик (видимо, старший) ответил спокойно:

— Есть, почему не быть? Правда, только два часа в день в колонках. А по центральной улице — и в домах во многих есть. Ну и колодцы во дворах, только насосы почти нигде не работают… А вы что, инспекция? Давно пора. Особенно насчет финансирования.

По его лицу непонятно было, шутит он или говорит всерьез, и Романов не нашелся что ответить. Женька фыркнул негодующе и проскакал чуть вперед — досталось и ему: из-за забора, мимо которого он проезжал, девчонка в джинсовом комбинезоне, возившаяся на грядках, громко сказала в никуда:

— Клоун.